Последний год   ::   Зуев-Ордынец Михаил

Андрюша, собирайся живее в дальнюю дорогу. А это тебе индульгенция. С нею ты чист, как голубь, перед жандармами Заплачено за нее властям предержащим ровно тысячу серебром.

Талызин положил на стол лист бумаги с двуглавым орлом в верхнем левом углу. Это был паспорт на имя Онуфрия Мартыновича Бокитько, нежинского помещика и титулярного советника, заседателя земского суда.

— Обрати внимание на эту аттестацию. Это же прелесть! — провел Талызин пальцем по строке паспорта и прочел: «Уволен со службы по третьему пункту». Иначе говоря — за взяточничество. Высшая аттестация благогонамеренности! Жандармы с тобой в банчок будут играть. А это твоя подорожная, — положил штаб-ротмистр на стол второй лист. — И за нее немало отсыпано крапивному семени.

— Как? Я еду в Иркутск? — взглянув на подорожную, удивленно и огорченно воскликнул Андрей.

— Сразу все концы в воду! Даже жандармы не догадаются искать в Сибири человека, которого они в Сибирь же и намерены сослать. Иркутск не обязательно, выбери любой город, но из Сибири пока что носа не кажи. Собирайся живее, Андрюша!

Полчаса спустя по столице пронеслись две тройки, звеня бубенцами и развевая ленты. Талызин, пьяно развалившись в санях, удало пел:

Какая была передряга!

Гусары — народец лихой!

Пришлось и твое мне сердечко

Гусарам отдать на постой…

Заставный солдат отдал честь, не задерживая саней, Сразу видно, мчатся господа офицеры кутить к цыганам в Стрельну.