JК
Последний легион :: Манфреди Валерио Массимо
Страница: 529 из 582Скажи, правда ли то, что я только что слышала от людей? От тех, что вышли из сената Я просто собственным ушам поверить не могу. Куда подевалось их чувство достоинства? Или, по крайней мере желание скрыть собственную трусость?
Амброзин только кивнул в ответ, и его взгляд при этом не отрывался от мальчика, сидевшего на берегу моря.
Ромул молча следил за волнами, лизавшими гальку на берегу, и уже не мог сдержать рыданий, сотрясавших его грудь.
— Как тебя зовут? — раздался за его спиной нежный голос — Почему ты плачешь?
Несмотря на то, что голосок девочки звучал мягко и заботливо, Ромула охватило раздражение, — но потом его щеки коснулась рука, легкая, как крылышко бабочки, и ему стало немного легче.
Мальчик ответил не оборачиваясь, потому что не хотел видеть лицо девочки… он вдруг подумал, что оно окажется совсем не похожим на то, что он почему-то себе представил.
— Я плачу потому, что потерял все: родителей, дом, свою страну… потому что я могу потерять тех последних друзей, что у меня остались, а может быть, и собственное имя, и свободу. Я плачу потому, что для меня нет покоя на этой земле.
Слова оказались явно не слишком понятными для девочки, и потому она весьма мудро промолчала в ответ; но ее пальцы продолжали ласкать волосы и щеку Ромула, пока малышка не поняла, что он, наконец, успокоился. Тогда она сказала:
— Меня зовут Игрейна, мне двенадцать лет.
Амброзин только кивнул в ответ, и его взгляд при этом не отрывался от мальчика, сидевшего на берегу моря.
Ромул молча следил за волнами, лизавшими гальку на берегу, и уже не мог сдержать рыданий, сотрясавших его грудь.
— Как тебя зовут? — раздался за его спиной нежный голос — Почему ты плачешь?
Несмотря на то, что голосок девочки звучал мягко и заботливо, Ромула охватило раздражение, — но потом его щеки коснулась рука, легкая, как крылышко бабочки, и ему стало немного легче.
Мальчик ответил не оборачиваясь, потому что не хотел видеть лицо девочки… он вдруг подумал, что оно окажется совсем не похожим на то, что он почему-то себе представил.
— Я плачу потому, что потерял все: родителей, дом, свою страну… потому что я могу потерять тех последних друзей, что у меня остались, а может быть, и собственное имя, и свободу. Я плачу потому, что для меня нет покоя на этой земле.
Слова оказались явно не слишком понятными для девочки, и потому она весьма мудро промолчала в ответ; но ее пальцы продолжали ласкать волосы и щеку Ромула, пока малышка не поняла, что он, наконец, успокоился. Тогда она сказала:
— Меня зовут Игрейна, мне двенадцать лет.