Последний римский трибун   ::   Бульвер-Литтон Эдвард Джордж

Он назвал имя и все подробности, какие мог, об Ирене; с болью в сердце он описал волосы, черты и рост этой милой и обожаемой девушки, которые могли бы послужить темой для поэта, а теперь служили указанием для гробокопателя.

Когда Адриан кончил, беккини покачал головой.

– Я слышал пятьсот таких описаний в первые дни чумы, когда еще были во Флоренции влюбленные; но это лакомое описание, синьор, и для бедного беккини будет гордостью открыть или даже похоронить столько прелестей! Я сделаю, что только могу; а между тем, чтоб ваше время не пропадало даром, я могу рекомендовать вас многим хорошеньким личикам, и...

– Прочь, дьявол! – пробормотал Адриан. – Я глупец, что трачу время с таким, как ты! – И он ушел, сопровождаемый смехом могильщика.

Весь этот день Адриан бродил по городу, но поиски и расспросы его были одинаково бесполезны. Все, кого он встречал и спрашивал, казалось, смотрели на него, как на сумасшедшего; да и в самом деле не было вероятности, чтобы эти люди могли помочь ему. Дикие толпы беспутных, пьяных гуляк, кое-где процессии монахов, и люди, которые, спеша, удалялись от всякого и избегали всяких разговоров, были единственными прохожими на этих печальных улицах. Наконец, солнце, желтое и подернутое мглой, скрылось за холмами, и тьма окружила беззвучный путь моровой язвы.



III

ЦВЕТЫ СРЕДИ МОГИЛ



Возвратясь домой, Адриан увидел, что беккини позаботились о том, чтобы голод не опередил чумы. Кушанья, оставленные умершими, были убраны, свежие яства и вина всякого рода, которых и тогда было много во Флоренции, украшали стол.