Последний римский трибун   ::   Бульвер-Литтон Эдвард Джордж

– Кардинал д'Альборнос, – возразила синьора, тихонько отнимая свою руку и садясь, – имеет так много занятий, по своему сану и значению, что, отвлекая свое внимание на несколько минут к менее благородным мыслям, он, мне кажется, изменяет своей славе.

– Ах, синьора, – отвечал кардинал, – мое честолюбие никогда не имело такого благородного направления, как теперь. Быть у твоих ног – этот жребий выше всех почестей.

Синьора ответила не сразу. Устремив свои большие гордые глаза на влюбленного испанца, она сказала тихим голосом:

– Монсиньор кардинал, я не стану притворяться, будто бы не понимаю ваших слов; я также не приписываю их обыкновенной вежливости. Я довольно тщеславна и верю, что вы считаете ваши слова справедливыми, когда говорите, что любите меня. Слушайте меня, – продолжала синьора. – Женщина, которую кардинал Альборнос удостаивает своей любви, имеет право требовать от него доказательств этой любви. При папском дворе – чья власть равняется вашей? Я прошу вас употребить ее в мою пользу.

– Говорите, очаровательная синьора! Не захвачены ли ваши поместья варварами этих беззаконных времен? Или кто-нибудь осмелился оскорбить вас? Ты желаешь земель и поместий? Моя власть в твоем распоряжении.

– Нет, кардинал! Есть одна вещь, которая для итальянца и для женщины дороже богатства и состояния – это мщение!

Кардинал отодвинулся перед устремленным на него пылающим взглядом, но смысл ее речи нашел в нем сочувствие.

– Это, – сказал он после некоторого колебания, – говорит в вас высокое происхождение. Мщение – роскошь знатных. Пусть рабы и сволочь прощают обиду. Продолжайте, синьора.

– Знаете вы последние новости о Риме? – спросила синьора.