Последний римский трибун   ::   Бульвер-Литтон Эдвард Джордж

– Я желал бы, – отвечал Адриан, – чтобы ваше посольство к Стефанелло было отложено на день; мне очень хотелось бы предупредить его. Однако же вы усиливаете во мне желание отправиться; если удастся мне достигнуть почетного примирения, то я открыто буду свататься к вашей сестре.

– И никогда Колонна, – произнес Риенцо с гордостью, – не вводил в свою семью девушку, союз с которой более бы удовлетворял честолюбию. Я вижу, как всегда видел, в моих планах и судьбе карту римской империи!

– Не будь слишком пылок, храбрый Риенцо, – возразил Адриан, – вспомни, на какое множество предприимчивых голов эта безмолвная каменная статуя смотрела со своего пьедестала, на какое множество планов из песка и составителей их – из праха! Поверь мне, никогда величие человека не стояло на краю такой дикой и мрачной бездны!

– Ты честен, – сказал сенатор, – это первые слова сомнения и вместе симпатии, которые я слышал в Риме. Но народ любит меня, первосвященник одобряет, бароны бежали из Рима, и мечи северных воинов охраняют дороги к Капитолию. О, никогда, – продолжал Риенцо, – никогда, со времен древней римской республики, римлянин не мечтал о более чистых и светлых стремлениях, чем те, которые одушевляют и поддерживают меня теперь. С такими мечтами могу ли я дрожать и предаваться унынию? Нет, Адриан Колонна, как в счастье, так и в бедствии, я не уклонюсь от случайностей моей судьбы и не буду страшиться их!

Манера и тон сенатора так возвысили его язык, что Адриан был очарован и покорен.