Последний римский трибун   ::   Бульвер-Литтон Эдвард Джордж

Этот молодой человек, сопровождавший Риенцо в его Продолжительное изгнание, сопутствовал ему также, по желанию его, в походе из Авиньона, во время пребывания сенатора в лагере Альборноса. Смышленость, откровенная и очевидная привязанность пажа делали сенатора слепым к недостаткам его характера, и Риенцо все более чувствовал к нему признательность. Ему приятно было сознавать, что возле него бьется верное сердце, и паж, возвышенный в звание его камергера, всегда был при нем и спал в его передней комнате.

В упомянутую ночь в Тиволи, удалясь в приготовленную ему комнату, сенатор сел у отворенного окна, из которого были видны, при свете звезд, колеблющиеся темные сосны на вершинах холмов. Склонив лицо на руку, Риенцо долго предавался мрачным размышлениям, а подняв глаза, увидел светло-голубые глаза Виллани, устремленные на него с тревожным сочувствием.

– Синьор нездоров? – спросил молодой камергер нерешительно.

– Нет, мой Анджело, но несколько не в духе. Мне кажется, воздух холоден для сентябрьской ночи.

– Анджело, – опять заговорил Риенцо, который уже приобрел беспокойное любопытство, составляющее принадлежность непрочной власти. – Не слыхал ли ты, что говорят люди о вероятности нашего успеха против Палестрины?

– Я слышал, как начальник немцев говорил, что крепость не будет взята.

– А что сказали начальники моего римского легиона?

– Монсиньор, они говорили, что боятся не столько поражения, сколько мщения баронов, в случае их успеха.

– Принеси мне мою библию.