JК
Последний римский трибун :: Бульвер-Литтон Эдвард Джордж
Страница: 503 из 516Поцелуй меня, моя красавица! В состоянии ли ты отказаться от окружающего великолепия?
– Я променяю его на пустыню, только с тобой, Кола!
– Дай мне припомнить, – сказал Риенцо, – сегодня не седьмое ли число октября? Да! Седьмое число (это надо заметить), мои враги уступили моей силе! Седьмое! Роковое число мое в худом и в хорошем: семь месяцев я управлял в качестве трибуна; семь лет я был в изгнании; а завтра, когда у меня не будет более врагов, исполнится семь недель с тех пор, как я воротился в Рим!
Между тем, в замке Орсини, на большом дворе, туда и сюда двигаются огни. Анджело Виллани украдкой выходит из задних ворот. Прошел час, и луна поднялась высоко; к развалинам Колизея из улиц и переулков по двое пробираются люди, принадлежащие, как можно судить по их одежде, к низшему классу. Опять показалась фигура сына Монреаля, выходящая из этих развалин. Стало еще позднее – месяц заходит, серый свет мерцает на востоке, ворота Рима близ церкви св. Иоанна латеранского отворены! Виллани разговаривает с часовыми. Месяц зашел, горы потускнели от печального и холодного тумана. Виллани у дворца Капитолия, там нет ни одного солдата! Куда девались римские легионы, которые должны были охранять и свободу, и освободителя Рима?
IX
ОКОНЧАНИЕ ОХОТЫ
Было утро 8 октября 1354 года. Риенцо, проснувшийся рано, беспокойно ворочался на постели.
– Еще рано, – сказал он Нине, нежная рука которой обнимала его шею, – кажется никто из моих людей еще не вставал. Но у меня день начинается раньше, чем у них.
– Не вставай еще, Кола, тебе нужен сон.
– Нет, я чувствую лихорадочное состояние, и эта старая рана в боку мучит меня. Мне нужно писать письма.
– Позволь мне быть твоим секретарем, – сказала Нина.
– Я променяю его на пустыню, только с тобой, Кола!
– Дай мне припомнить, – сказал Риенцо, – сегодня не седьмое ли число октября? Да! Седьмое число (это надо заметить), мои враги уступили моей силе! Седьмое! Роковое число мое в худом и в хорошем: семь месяцев я управлял в качестве трибуна; семь лет я был в изгнании; а завтра, когда у меня не будет более врагов, исполнится семь недель с тех пор, как я воротился в Рим!
Между тем, в замке Орсини, на большом дворе, туда и сюда двигаются огни. Анджело Виллани украдкой выходит из задних ворот. Прошел час, и луна поднялась высоко; к развалинам Колизея из улиц и переулков по двое пробираются люди, принадлежащие, как можно судить по их одежде, к низшему классу. Опять показалась фигура сына Монреаля, выходящая из этих развалин. Стало еще позднее – месяц заходит, серый свет мерцает на востоке, ворота Рима близ церкви св. Иоанна латеранского отворены! Виллани разговаривает с часовыми. Месяц зашел, горы потускнели от печального и холодного тумана. Виллани у дворца Капитолия, там нет ни одного солдата! Куда девались римские легионы, которые должны были охранять и свободу, и освободителя Рима?
IX
ОКОНЧАНИЕ ОХОТЫ
Было утро 8 октября 1354 года. Риенцо, проснувшийся рано, беспокойно ворочался на постели.
– Еще рано, – сказал он Нине, нежная рука которой обнимала его шею, – кажется никто из моих людей еще не вставал. Но у меня день начинается раньше, чем у них.
– Не вставай еще, Кола, тебе нужен сон.
– Нет, я чувствую лихорадочное состояние, и эта старая рана в боку мучит меня. Мне нужно писать письма.
– Позволь мне быть твоим секретарем, – сказала Нина.