Последняя схватка   ::   Зевако Мишель

Пардальян и его спутники, преодолели множество препятствий, неоднократно рисковали головами — и все это ради того, чтобы теперь глупо, смехотворно угодить прямо в лапы врагу, словно пташки в расставленные силки. В этом сене беглецы не смогут даже достойно защищаться! А они-то считали, что уже почти спаслись!

От этой мысли можно было просто взбеситься. И на шевалье действительно накатил страшный приступ холодной ярости.

Понятно, что в неистовый гнев он пришел не потому, что вот-вот должен был погибнуть в схватке, в исходе которой не оставлял никаких сомнений численный перевес противника: Пардальян уже давно не дорожил своей жизнью. Нет, он пришел в бешенство, сознавая, что с его смертью Фаусте будет обеспечена победа.

Разъяренный Пардальян кое-как выпрямился на пьедестале из сена. Бледный, растрепанный, страшный, он выхватил шпагу — ибо все три шпаги давно уже покоились в ножнах. Понятно, что спутники немедленно последовали примеру шевалье: безраздельно доверяя ему, они повторяли малейшие его движения и готовы были слепо повиноваться во всем. Обнажив клинок, Пардальян прорычал ужасным голосом:

— Клянусь Пилатом, нам нечего делать в этой копне, где нас переловят и насадят на вертел, как малых гусят! Вперед, и раз уж нам суждено погибнуть, так и не одолев проклятую Фаусту, — хоть порезвимся напоследок!

Он уже собирался соскользнуть со стога. Но шевалье было так жалко уступать Фаусте победу, что он задержался, жадно высматривая какую-нибудь щель, в которую можно было бы ускользнуть от Кончини и его банды разбойников и убийц.

Повозка случайно сместилась немного вправо. Сено задевало за фасады домов.