JК
Поход викингов :: Оливье Жан
Страница: 26 из 186Глаза Лейфа метали молнии, а молодая кровь румянила бледные щеки…
— Так вот, раз все молчат, раз все викинги Исландии гнут спину, как рабы, я не побоюсь сказать то, что думаю!
Наступило молчание, прерываемое только криками чаек. Люди, схватившие было Лейфа, отступили и взглянули на юношу с уважением, которое невольно внушает храбрость.
Лейф повернулся к брату.
— Скьольд, — сказал он, — наша тайна принадлежит мне лишь наполовину. Разрешишь ли ты мне ее открыть?
Вальтьоф смотрел на сыновей так, будто они вдруг перестали быть плотью от его плоти, и в его круглых, слегка навыкате глазах можно было прочесть растерянность.
Рюне Торфинсон в последний раз попытался вмешаться:
— Вальтьоф! Я требую именем закона: прикажи своему дьяволенку заткнуть глотку!
Но люди, стоявшие в первом ряду, заметили, как внезапно дрогнул голос непреклонного старца. Его поблекшие щеки дрябло обвисли, а глаза стали похожи на две узкие щелки, в которых сквозила тревога. Красная шерстяная мантия болталась на его старческом теле, которое, казалось, на глазах у всех осело и съежилось, словно уклоняясь от удара.
Скьольд шагнул вперед. Отец не стал его удерживать.
— Лейф, — воскликнул он, — скажи им всю правду! Пусть у викингов развяжутся языки!
Лейф вскочил на большой камень у входа в Длинный Дом и поднял руку, чтобы произнести клятву.
— Слушайте меня, люди! Торстейн Торфинсон, убийца Торвальда Рыжего, прячется здесь, в Исландии, а его отец, Рюне Торфинсон, хранитель законов, вот уже полгода, как укрывает сына от приговора альтинга.
— Так вот, раз все молчат, раз все викинги Исландии гнут спину, как рабы, я не побоюсь сказать то, что думаю!
Наступило молчание, прерываемое только криками чаек. Люди, схватившие было Лейфа, отступили и взглянули на юношу с уважением, которое невольно внушает храбрость.
Лейф повернулся к брату.
— Скьольд, — сказал он, — наша тайна принадлежит мне лишь наполовину. Разрешишь ли ты мне ее открыть?
Вальтьоф смотрел на сыновей так, будто они вдруг перестали быть плотью от его плоти, и в его круглых, слегка навыкате глазах можно было прочесть растерянность.
Рюне Торфинсон в последний раз попытался вмешаться:
— Вальтьоф! Я требую именем закона: прикажи своему дьяволенку заткнуть глотку!
Но люди, стоявшие в первом ряду, заметили, как внезапно дрогнул голос непреклонного старца. Его поблекшие щеки дрябло обвисли, а глаза стали похожи на две узкие щелки, в которых сквозила тревога. Красная шерстяная мантия болталась на его старческом теле, которое, казалось, на глазах у всех осело и съежилось, словно уклоняясь от удара.
Скьольд шагнул вперед. Отец не стал его удерживать.
— Лейф, — воскликнул он, — скажи им всю правду! Пусть у викингов развяжутся языки!
Лейф вскочил на большой камень у входа в Длинный Дом и поднял руку, чтобы произнести клятву.
— Слушайте меня, люди! Торстейн Торфинсон, убийца Торвальда Рыжего, прячется здесь, в Исландии, а его отец, Рюне Торфинсон, хранитель законов, вот уже полгода, как укрывает сына от приговора альтинга.