JК
Поход викингов :: Оливье Жан
Страница: 29 из 186Потом, став отцом семейства, Вальтьоф делил свою любовь между братом и сыновьями, любовь тайную и нужную, но он не мог понять характеров Лейфа и Скьольда, их жизнерадостности и восторженности, как не понял когда-то отважного, своенравного, обаятельного Бьярни.
Он стоял растерянный, заикался и ничего не мог возразить на желчные нападки Рюне Торфинсона. Его бессилие можно было принять за признание вины.
— Что же ты молчишь, лгун Вальтьоф, говори же! — издевался старик.
Соседи невольно отодвинулись от Вальтьофа, а из дальних рядов раздались крики:
— Отрезать ему язык!
— Лжец! Подлый лжец! Пусть убирается отсюда и лжет на другой земле!
— Нужно хорошенько высечь сыновей лжеца! И накормить их солью!
— Правильно! Путь едят соль, пока не распухнут их языки!
Рюне Торфинсон усмехнулся.
А Лейф даже не шелохнулся. Стоя на камне, он возвышался над шумной толпой. Юноша еще раз протянул руку, и этот простой и властный жест заставил умолкнуть крикунов. Настала грозная тишина.
— Слушайте меня, исландские викинги! Если мои уста произнесли ложь, я готов принять кару Большого орла. Сегодня я отвечаю за честь Турлусонов, потомков морских ярлов.
Его звонкий голос разносился во все стороны и звучал, как удары молота о железный щит.
— Слушайте меня, Торгрим, Ньюорд и Льот Криворотый! Вы только что кричали на моего отца, Вальтьофа. Так вот, если я лгал, я поставлю спину под ваши острые мечи, чтобы вы вырезали на ней орла, и пусть этот кровавый орел дойдет до моих костей. У Рюне Торфинсона хорошо подвешен язык, и ему легко вас морочить.
Он стоял растерянный, заикался и ничего не мог возразить на желчные нападки Рюне Торфинсона. Его бессилие можно было принять за признание вины.
— Что же ты молчишь, лгун Вальтьоф, говори же! — издевался старик.
Соседи невольно отодвинулись от Вальтьофа, а из дальних рядов раздались крики:
— Отрезать ему язык!
— Лжец! Подлый лжец! Пусть убирается отсюда и лжет на другой земле!
— Нужно хорошенько высечь сыновей лжеца! И накормить их солью!
— Правильно! Путь едят соль, пока не распухнут их языки!
Рюне Торфинсон усмехнулся.
А Лейф даже не шелохнулся. Стоя на камне, он возвышался над шумной толпой. Юноша еще раз протянул руку, и этот простой и властный жест заставил умолкнуть крикунов. Настала грозная тишина.
— Слушайте меня, исландские викинги! Если мои уста произнесли ложь, я готов принять кару Большого орла. Сегодня я отвечаю за честь Турлусонов, потомков морских ярлов.
Его звонкий голос разносился во все стороны и звучал, как удары молота о железный щит.
— Слушайте меня, Торгрим, Ньюорд и Льот Криворотый! Вы только что кричали на моего отца, Вальтьофа. Так вот, если я лгал, я поставлю спину под ваши острые мечи, чтобы вы вырезали на ней орла, и пусть этот кровавый орел дойдет до моих костей. У Рюне Торфинсона хорошо подвешен язык, и ему легко вас морочить.