JК
Разбойничий тракт :: Иванов-Милюхин Юрий
Страница: 341 из 447Они не будут от беды или иной напасти платками носы закрывать, первыми подставят грудь за отца. Не мне тебя учить, но тыл у мужчины должен быть надежно защищен.
– Кое-какие наметки у нас есть.
– Вижу, не слепой, иначе между казацкими черкесками не трясла бы сейчас кисейным подолом французская скуреха, – добродушно засмеялся Чеботарь и тихонько прикрикнул на лошадь: – Куда понесла, скаженная, неужто конюшню почуяла? Тпру-у, резвая, кабы не пришлось тебе опять удила закусывать.
Лес кончился, дорога снова нырнула в заросли камыша, осоки и кустарника, из чащи вспархивали тучи уток, рябчиков и куликов со становящимся на крыло потомством. Птицам наступала пора отправляться в дорогу, осень еще совсем не чувствовалась, но пернатых обмануть было нельзя.
Дарган успел присоединиться к жене и теперь, изредка подергивая за конец веревки, которой были соединены лошади из его табуна, поглядывал на нее, силясь угадать, как же она оценивает местность, где им предстояло жить. Но Софи целиком ушла в свои мысли, к тому же нескончаемая верховая езда порядком надоела ей. Бедра снова налились ноющей болью, железным поясом обхватившей низ живота, и женщина с сожалением подумала о том, что у себя дома никогда столько не ездила, да и сами седла на далекой родине были не такими жесткими. Заметив ее далеко не радужное состояние, Дарган счел за лучшее не донимать жену расспросами и сосредоточил внимание на природе.
– Кое-какие наметки у нас есть.
– Вижу, не слепой, иначе между казацкими черкесками не трясла бы сейчас кисейным подолом французская скуреха, – добродушно засмеялся Чеботарь и тихонько прикрикнул на лошадь: – Куда понесла, скаженная, неужто конюшню почуяла? Тпру-у, резвая, кабы не пришлось тебе опять удила закусывать.
Лес кончился, дорога снова нырнула в заросли камыша, осоки и кустарника, из чащи вспархивали тучи уток, рябчиков и куликов со становящимся на крыло потомством. Птицам наступала пора отправляться в дорогу, осень еще совсем не чувствовалась, но пернатых обмануть было нельзя.
Дарган успел присоединиться к жене и теперь, изредка подергивая за конец веревки, которой были соединены лошади из его табуна, поглядывал на нее, силясь угадать, как же она оценивает местность, где им предстояло жить. Но Софи целиком ушла в свои мысли, к тому же нескончаемая верховая езда порядком надоела ей. Бедра снова налились ноющей болью, железным поясом обхватившей низ живота, и женщина с сожалением подумала о том, что у себя дома никогда столько не ездила, да и сами седла на далекой родине были не такими жесткими. Заметив ее далеко не радужное состояние, Дарган счел за лучшее не донимать жену расспросами и сосредоточил внимание на природе.