JК
Роковой бриллиант дома Романовых :: Рэтклиф Джон
Страница: 13 из 231Но поздно вечером она пала на колени перед образом Николая Чудотворца и молилась несколько часов подряд, умоляя угодника спасти жизнь ее курьера.
II
— Братишка, гражданин, товарищ! черт тебя побери, кто бы ты ни был, помоги! Воздуху, открой мне ворот, я задыхаюсь!
На нарах валялся человек лет тридцати. Его глаза дико блуждали. Скромная одежда была изорвана в клочья, и сквозь нее проглядывало изможденное тело. Дыхание со свистом вырывалось из его груди.
Бренкен, которого только что втолкнули в камеру, пытливо и внимательно посмотрел на своего товарища по камере. Может быть, это шпик? Может быть, его поместили в качестве «наседки» для подслушивания? Или же он играл комедию? Но, подойдя ближе, Бренкен увидел, что этот человек обречен на смерть. Его лицо со следами былой привлекательности было ужасно искажено. Рот был открыт, и на посиневших губах выступали пузыри.
Бренкен сделал попытку облегчить бедняге агонию. Он расстегнул ему ворот и начал массировать область сердца. Несчастный облегченно вздохнул.
— Merci, — сказал он. Его стеклянные глаза неподвижно уставились на милосердного самаритянина. Он сделал попытку собраться с мыслями.
— Вся тюрьма, — прохрипел он, — переполнена. Врача нету. Все возвращенцы из Сибири… здесь задерживаются. Братец… mon Dieu, все кончено! Fini… — Последовало непечатное проклятие.
II
— Братишка, гражданин, товарищ! черт тебя побери, кто бы ты ни был, помоги! Воздуху, открой мне ворот, я задыхаюсь!
На нарах валялся человек лет тридцати. Его глаза дико блуждали. Скромная одежда была изорвана в клочья, и сквозь нее проглядывало изможденное тело. Дыхание со свистом вырывалось из его груди.
Бренкен, которого только что втолкнули в камеру, пытливо и внимательно посмотрел на своего товарища по камере. Может быть, это шпик? Может быть, его поместили в качестве «наседки» для подслушивания? Или же он играл комедию? Но, подойдя ближе, Бренкен увидел, что этот человек обречен на смерть. Его лицо со следами былой привлекательности было ужасно искажено. Рот был открыт, и на посиневших губах выступали пузыри.
Бренкен сделал попытку облегчить бедняге агонию. Он расстегнул ему ворот и начал массировать область сердца. Несчастный облегченно вздохнул.
— Merci, — сказал он. Его стеклянные глаза неподвижно уставились на милосердного самаритянина. Он сделал попытку собраться с мыслями.
— Вся тюрьма, — прохрипел он, — переполнена. Врача нету. Все возвращенцы из Сибири… здесь задерживаются. Братец… mon Dieu, все кончено! Fini… — Последовало непечатное проклятие.