Роковой бриллиант дома Романовых   ::   Рэтклиф Джон

Но вот появился сам Яковлев, бледный и немного сгорбившийся, каким он стал за ночь с 25 на 26 октября, и крикнул своим солдатам:

— Осади назад! Офицеры сдаются!

Поднялась буря криков. Крики, как стрелы, падали на большевицкого вождя:

— Никакой сдачи! Они должны умереть! Они должны умереть! Смерть юнкерам!

Яковлеву, наконец, удалось добиться спокойствия. Подняв руки вверх, он крикнул:

— Я дал свое честное слово!

Но теперь крики превратились в настоящую бурю, срывающую все плотины. Перед Яковлевым мелькнули тысячи налитых кровью глаз, упорно смотревших на него: он во второй раз пытался защищать буржуев и юнкеров!

— Смерть! Смерть! Смерть! — завыла толпа. Но он не дал запугать себя и не отступил. Перед ним, словно видение, мелькнуло белое платье Александры. Он увидел ее, словно воплощение далеких, ему самому больше непонятных идеалов, окровавленную и погружающуюся в вечную ночь. И он ответил:

— Офицеры наши пленники! Никто не смеет поднять руку на них!

Но красногвардейцы пытались уговорить его:

— Это не пленные! Это мертвецы! Дай дорогу, товарищ! Они должны умереть!

Яковлев ответил с мрачной решимостью:

— Я даровал им жизнь!

— Ты не вправе даровать жизнь, которая не принадлежит тебе.