Сага о королевах   ::   Хенриксен Вера

Радость для взоров, обитель славы,

Равнина, где сонм героев предается играм,

Стоит остров на ногах из белой бронзы,

Блистающих до конца времен,



Милая страна, во веки веков

Усыпанная множеством цветов.

Там неведома горесть, и неведом обман,

На земле родной, плодоносной,

Нет ни капли горечи, ни капли зла,

Все — сладкая музыка, нежащая слух. [21]

Мы продолжили чтение моей рукописи.

Когда же мы дошли до описания наложницы конунга Олава, то я сказал, что наверняка она не была так ужасна, как ее представила Астрид.

— Была, — ответила Гуннхильд, — я ее видела.

— Когда?

— После смерти короля Магнуса, двенадцать зим назад. Альвхильд приехала тогда к одному дану по имени Торкель. Когда-то давно она оказала ему большую услугу. И он хорошо принял ее, сделал все, чтобы она смогла забыть горе. Но перед Рождеством она загрустила.

— Что тебя печалит, мать короля? — спросил ее Торкель.

— Меня печалит, что я встречу это Рождество на дворе, не принадлежащем человеку королевской крови, — ответила Альвхильд.

— Это уж слишком, — сказал я, — а кто тебе это рассказал?

— Торкель. И сама Альвхильд. Потому что Торкель ответил ей, что Альвхильд лучше уехать к конунгу Свейну. Она так и сделала, а мне передала привет от Торкеля. Альвхильд долго гостила у Свейна, даже после того, как я уехала в Данию. И она стала совершенно невыносимой.