Самурай   ::   Эндо Сюсаку

Прошу, чтобы он отнесся к японцам как к посланникам…

— Даже если он примет их, пожелания японцев не смогут быть выполнены. Наша политика определена окончательно.

— Я не имею в виду выполнения пожеланий. Но японцы такие… жалкие. Единственное, о чем я прошу, — во имя их достоинства, во имя их чести дать им хотя бы аудиенцию… — На выцветшую монашескую рясу Веласко закапали слезы. — Я прошу… только об этом.

Настал день, когда Папа должен был принять японских посланников. Прослушав монастырскую мессу и позавтракав, они с помощью слуг облачились в привезенные с собой парадные одежды.

Экипаж, присланный кардиналом, уже ждал их у ворот монастыря. Поскольку аудиенция была неофициальной, эскорта не полагалось, однако черную лакированную карету, украшенную золотом, сопровождали два ливрейных лакея. Самурай, сев в карету вместе с Танакой, Ниси и Веласко, увидел в окно, как Ёдзо, стоявший среди провожавших их монахов и слуг, смотрит на него, сложив руки, будто молится одновременно всем божествам, и синтоистским и буддийским.

Он как бы ободрял Самурая, призывая его не терять надежды до конца. Что бы ни случилось, я всегда буду с вами, словно говорил он. Но у Самурая, отправлявшегося на аудиенцию, устроенную лишь для видимости, не было, да и не могло быть никаких надежд. Аудиенция была всего-навсего церемонией, означающей завершение их долгого путешествия.

От жеста Ёдзо у Самурая сжалось сердце — он едва сдержал слезы. Сейчас, когда его все обманули и покинули, один лишь слуга, преданный ему с детских лет, достоин доверия.