Шестеро вышли в путь   ::   Рысс Евгений

Он спокойно и доброжелательно улыбнулся, протянул мне руку и представился:

— Андрей Харбов.

Во всей его повадке чувствовалась солидность и основательность. У него была широкая кость, неторопливые и уверенные движения.

— Тебя Коля зовут, — сказал он утвердительно. — Я знаю. Мне Васька сказал.

Потом он провел рукой по зачесанным назад волосам и улыбнулся еще шире и веселей. «Все понятно, — утверждала его улыбка, — не стоит об этом говорить, но я понимаю, как тебе боязно, как ты не уверен и насторожен. Так вот, ты не знаешь, а я знаю, что ничего страшного нет и все будет хорошо».

Он еще подтвердил эту свою спокойную уверенность, сказав:

— Ты, Коля, не унывай, все обойдется.

Потом у него стало совершенно жалобное мальчишеское лицо, и он закричал отчаянным голосом:

— Тетя Шура, есть хочется!

Снизу из кухни донесся грохот посуды. В грохоте чувствовалось негодование, что ребята так нетерпеливы.

— Андрей, Петьку Минина помнишь? — спросил Силкин.

— Который в Колод-озере ребенка октябринил?

— Он самый.

— Помню, конечно. Большое дело сделал. Уговорил беднячка не крестить сына и сам новорожденному октябрины устроил.

Силкин ехидно улыбнулся.

— Такое дело сделал, дальше некуда, — сказал он. — Агитировал, распоряжался, уговорил беднячка. А когда у самого мальчик родился, устроил на всю деревню крестины.

— Врешь!

— Паренек приехал, рассказывал. Представляешь, какую теперь агитацию разведут! Вам, мол, комсомольцы одно говорят, а сами вон что.