Сибирский аллюр   ::   Вронский Константин

Машков был настолько изумлен, что позабыл о том, что можно бы и закричать, тревогу поднять. Он просто подскочил, решив придушить безумного наглеца, и почувствовал бархатную кожу ног, обвившихся вокруг его тела.

– Марьянушка… – прошептал Иван. – Господи правый, да у меня сердце сейчас остановится!

– Я ж твоя жена… – тихонько отозвалась она, словно прорыдала. – Завтра, может, и не будет меня уже. Есть ли он у нас с тобой, этот новый день?

…Их счастье было абсолютным, счастье с патиной горечи на сосуде блаженства. Где-то невдалеке затаились опасные, жестокие воины сибирского хана Кучума, армия из десяти тысяч отчаянных голов, рядом с которыми тысяча казаков казалась жалкой горсткой. Следующее утро все решит – иль конец походу сибирскому положит, иль конец любви казачьей.

Они любили друг друга с нежностью, которой никто и никогда не ожидал от дикого Машкова. То, о чем он мечтал почти два года, стало наконец реальностью. Они крепко жались друг к другу, желая так, вместе, рядом и умереть в предстоящем бою. Уйти в смерть, любя, ибо не было у них иного пути.

Вечные просьбы Лупина бежать прочь за Пояс Каменный, скрыться на бескрайних просторах российских, так и остались не услышаны ими. Четыре лодочки, за которыми лежали они, вряд ли помогут сдержать наплыв орды татарской, когда желтолицые всадники, словно волна морская, нахлынут на берег.