JК
Сибирский аллюр :: Вронский Константин
Страница: 195 из 253А Машков был ему другом, даже если и лупцевали они друг друга чуть ли не каждый божий день. Одно другого ж не исключает…
Кроме того, преподобный батюшка сильно преобразился за это время. Получив рану огненную со словом «МИР» на ягодицу, которую довелось ему узреть в осколок зеркала с помощью Лупина, казачий пастырь начал задумываться. Не так уж часто люди собственными ягодицами с такими вот божьими подписями любуются, да и появление огненного знака по-прежнему оставалось неясно, и тут уж как хочешь голову ломай. А посему Кулаков твердо был убежден, что с ним произошло чудо.
И это потрясло его. Ну, почему именно он, Вакула? Да на Руси тысячи священнослужителей, но именно он, Кулаков, был избран носителем знамения огненного! Если подумать, то знак сей может вполне оказаться только самой первой ступенью к святости, и тут у Вакулы Васильевича аж дыхание спирало от восхищения собой, будущим!
Исповедовать казаков ему приходилось часто, и все это без исключения были исповеди нечистые: он слушал их и думал, что когда-нибудь Сибирь будет на веки вечные с именем «святого Вакулы-великомученика» увязана…
Во время той исповеди, накануне выступления на армию Маметкуля, сразу два казака спросили священника, могут ли они заранее испросить прощение Господа за то, что собираются человека жизни лишить.
Вакула Васильевич мигом навострил уши и проговорил торжественно:
– Говорите, братья мои дорогие.
Кроме того, преподобный батюшка сильно преобразился за это время. Получив рану огненную со словом «МИР» на ягодицу, которую довелось ему узреть в осколок зеркала с помощью Лупина, казачий пастырь начал задумываться. Не так уж часто люди собственными ягодицами с такими вот божьими подписями любуются, да и появление огненного знака по-прежнему оставалось неясно, и тут уж как хочешь голову ломай. А посему Кулаков твердо был убежден, что с ним произошло чудо.
И это потрясло его. Ну, почему именно он, Вакула? Да на Руси тысячи священнослужителей, но именно он, Кулаков, был избран носителем знамения огненного! Если подумать, то знак сей может вполне оказаться только самой первой ступенью к святости, и тут у Вакулы Васильевича аж дыхание спирало от восхищения собой, будущим!
Исповедовать казаков ему приходилось часто, и все это без исключения были исповеди нечистые: он слушал их и думал, что когда-нибудь Сибирь будет на веки вечные с именем «святого Вакулы-великомученика» увязана…
Во время той исповеди, накануне выступления на армию Маметкуля, сразу два казака спросили священника, могут ли они заранее испросить прощение Господа за то, что собираются человека жизни лишить.
Вакула Васильевич мигом навострил уши и проговорил торжественно:
– Говорите, братья мои дорогие.