JК
Сибирский аллюр :: Вронский Константин
Страница: 35 из 253 – Нет, это Новое Опочково явно сам черт когда-то строил!»
Он вслушивался в Марьянкино дыхание, чувствуя себя при этом самым счастливым человеком на свете.
Александр Григорьевич Лупин сразу же узнал свою дочурку, даже в мужичьем наряде, когда какой-то казак гнал ее из горящего сельца. Какой же отец не узнает свою кровинушку, пусть и очень изменившуюся с виду!
«Она жива, – обрадовался староста, но тут же снова сник. – Пока еще жива. Сейчас они повесят ее, и я должен буду смотреть на ее казнь и ничем не смогу помешать. Она умрет как истинная Лупина. Господь благословит тебя, дочка. Прими ее, господи…»
Он все лежал в траве, глядя на казаков и уже смирившись с тем, что сейчас Марьяну вздернут на старой вишне. А та ввязалась в какой-то спор с атаманом ватаги.
«Совсем девка с ума сошла, – подумал Лупин. – Господь всемогущий, пожар ей никак все мозги высушил. Ей лошадь дали, так беги, скройся, ан нет, назад дура-девка воротилась, к казакам! Несчастный отец!»
Лупин замер. Не было у него никакой возможности подползти поближе к дочери. Чуть позже она улеглась спать между казаками, а он лежал в тени, мучаясь неимоверно и теряясь в догадках, что же происходит с Марьянкой.
Только поутру, когда все казаки крепко спали, Лупин пробрался в уничтоженное Новое Опочково и бросился в церковь.
Здесь у алтаря храпел чужой поп в казацких портках и сапогах, в церкви жутко смердело водкой и перегаром. Местный служитель Божий в священном ужасе сидел, забившись в угол, и затравленно глядел перед собой. Увидев Лупина, он машинально вскинул руку и благословил его.
Он вслушивался в Марьянкино дыхание, чувствуя себя при этом самым счастливым человеком на свете.
Александр Григорьевич Лупин сразу же узнал свою дочурку, даже в мужичьем наряде, когда какой-то казак гнал ее из горящего сельца. Какой же отец не узнает свою кровинушку, пусть и очень изменившуюся с виду!
«Она жива, – обрадовался староста, но тут же снова сник. – Пока еще жива. Сейчас они повесят ее, и я должен буду смотреть на ее казнь и ничем не смогу помешать. Она умрет как истинная Лупина. Господь благословит тебя, дочка. Прими ее, господи…»
Он все лежал в траве, глядя на казаков и уже смирившись с тем, что сейчас Марьяну вздернут на старой вишне. А та ввязалась в какой-то спор с атаманом ватаги.
«Совсем девка с ума сошла, – подумал Лупин. – Господь всемогущий, пожар ей никак все мозги высушил. Ей лошадь дали, так беги, скройся, ан нет, назад дура-девка воротилась, к казакам! Несчастный отец!»
Лупин замер. Не было у него никакой возможности подползти поближе к дочери. Чуть позже она улеглась спать между казаками, а он лежал в тени, мучаясь неимоверно и теряясь в догадках, что же происходит с Марьянкой.
Только поутру, когда все казаки крепко спали, Лупин пробрался в уничтоженное Новое Опочково и бросился в церковь.
Здесь у алтаря храпел чужой поп в казацких портках и сапогах, в церкви жутко смердело водкой и перегаром. Местный служитель Божий в священном ужасе сидел, забившись в угол, и затравленно глядел перед собой. Увидев Лупина, он машинально вскинул руку и благословил его.