Страница:
5 из 33
Когда я – худой, небритый, растрепанный – проходил через деревни, матери поспешно выбегали на дорогу и уводили детей домой, а крестьяне высыпали из кабаков, чтобы поглазеть на меня. По-моему, я получил широкую известность, как «сумасшедший барин из Мэнси». Однако я редко предпринимал такие походы, обычно довольствуясь прогулками по берегу перед своим домом, и, сделав океан своим другом и наперсником, утешал себя, покуривая крепкий черный табак.
Есть ли на свете лучший друг, чем огромное, беспокойное, волнующееся море? С каким только настроением нашего духа оно не гармонирует! Море – это полнота жизни, и человек испытывает прилив бодрости, слушая его живительный шум и наблюдая, как катятся длинные зеленые волны, на гребнях которых весело дробятся солнечные лучи. Но когда свинцовые валы в ярости вздымают косматую голову и ветер ревет над ними, еще больше их раззадоривая, тогда даже самый мрачный человек чувствует, что и в природе есть такая же угрюмая меланхолия, как и в собственном существе.
В спокойные дни поверхность бухты Мэнси была гладкой и блестящей, как зеркало, и только в одном месте, недалеко от берега, воду рассекала длинная черная полоса, напоминавшая зубчатую спину какого-то спящего чудовища. Это была опасная гряда скал, известная рыбакам под названием «зубастого рифа Мэнси». Когда ветер дул с востока, волны с грохотом разбивались об утесы и брызги перелетали через мой дом, достигая находившихся позади холмов. Бухта была живописна, но открыта для сильных северных и восточных ветров, и из-за ее грозного рифа моряки редко заходили в нее.
|< Пред. 3 4 5 6 7 След. >|