Скованные одной целью   ::   Тучков Владимир

И тут одному оперу, на ходу уснувшему, сон приснился про то, что он маленький играет в стогу со спичками, и в ясном небе орел парит, лениво пошевеливая крыльями и оглашая окрестности пронзительным своим воплем, в котором собрана вся скорбь мира неродившихся людей, на которых не хватило…

И тут – стоп, детский его, неокрепший покамест умишко натыкается на непреодолимую преграду, непрозрачную, но из-за которой слышны неотчетливые голоса, шепчущие и как будто его зовущие, приманивающие. Он стучит маленькими своими кулачками в твердокаменную стену, и она вдруг начинает потихоньку вначале, а потом все сильнее раскачиваться. Голоса все сильнее, все страстнее зовут-увещивают-подманивают с неизбывной надеждой. Вот уже сфотографировалась маленькая трещина на стене…

И тут врывается мать, вся в слезах и стенаньях, хватает его и оттаскивает, несмышленого, от стены, за которой хотят выпить из её драгоценного сынишки душу её нерожденные, её полуторамесячные, её во время абортов ушедшие в неизвестность…

Второй опер-мент, в сапогах путаясь хромовых, как одинокий патрон в барабане во время русской рулетки, очищал подноготную от позднейших лингвистических наслоений, загоняя иголки под ногти подследственного:

– «Гёссер»?!

– О-о-о! «Гёссер»!

– А, может быть, «Хайникен»?!

– Да-а-а! «Хайникен»!

– Или «Бавария»?!

– О-о-о! «Бавария»!

– Или «Хольстен»?!

– О-о-о! «Хольстен»!

– Наверное, все же «Пльзеньское»?!

– «Пльзенъское»!

– Или «Туборг»?!

– «Туборг», «Туборг»!..

И так до рассвета, пока аккуратной рукой не впишет в графу «Любимый напиток»: «Жигулевское» пиво завода имени Бадаева». Тут и дежурству конец.

Третий опер, весь в портупеях, весь скрипит, словно дуб под ударами крепкого норда. Морда лоснится, по якорю на запястьях и «Казбек» в портсигаре и в крепких зубах.