Смерть дикаря   ::   дю Террайль Понсон

Странно, дядя, что в жизни людей нашего сорта бывают минуты, когда человек начинает вдруг любить добродетель!

— Видишь ли, — продолжал Рокамболь после минутного молчания, — я хочу теперь вести порядочную жизнь и хочу, чтоб Концепчьона была счастливейшей женщиной, чтобы весь свет уважал ее, чтобы бедные меня благословляли. Я буду творить добро, буду щедр, великодушен — такова обязанность гранда Испании.

Сэр Вильямс одобрительно захлопал в ладоши. — Честное слово, — продолжал между тем Рокамболь, — бывают минуты, когда я воображаю себе, что я родился маркизом де Шамери, что никогда не был Рокамболем и никогда не знал отвратительного каналью, который называется сэром Вильямсом.

Рокамболь произнес эти слова со смехом, так что слепой не обиделся на него.

— Но у тебя, — начал опять Рокамболь, — самые безнравственные принципы, а в особенности один из них, весьма опасный даже для тебя самого: ты находишь, что если два человека были сообщниками, то сильнейший из них должен всегда отделываться от слабейшего.

При последних словах в душе сэра Вильямса зашевелилось смутное беспокойство, и он сделал движение, чтобы встать с места.

— Болван! — заметил Рокамболь. — Дай же мне посмеяться вдоволь, чтобы хоть несколько разнообразить нашу беседу. Я тебе сейчас расскажу одну легенду. Под нами овраг глубиной в сто метров, усаженный острыми каменьями, и я могу уверить тебя, что тот, кто прыгнет туда, непременно сломает шею.