Смертельные враги   ::   Зевако Мишель

Почему же он внезапно ощутил, что эта ироническая усмешка, что это лукавое простодушие – всего лишь маска? Как он угадал, что под этой маской таятся доброта и бескорыстие? Почему, хотя он уверял себя, что его сердце пылает только ненавистью, он чувствовал, что его влечет к тому, кого он ненавидит? Почему, наконец (это может показаться противоречием), почему эта насмешливая улыбка обладала способностью раздражать его, хотя он и видел, что за ней не кроется ничего, кроме доброты? Почему? Мы лишь констатируем и никоим образом не беремся объяснить этот феномен.

Однако не следует полагать, будто карлик добровольно, без боя сдавался, отступая перед новыми, зарождающимися в его сердце чувствами. Эти чувства приводили его в величайшую растерянность, и он не мог поддаваться им, не сопротивляясь. И потому он напрягал всю свою волю, чтобы избежать влияния, казавшегося ему почти сверхъестественным. Насколько это было в его силах, карлик разжигал в себе ненависть, но в конце концов вынужден был признать, яростно проклиная свое, как он считал, малодушие, что это бесполезно. Впрочем, всякий раз, как он чувствовал, что вот-вот уступит, он вновь восставал с неистовством, кажущимся ему искренним, – но вряд ли оно обманывало грозного противника, с которым он вступил в схватку.

Короче говоря, Пардальяну Чико отчасти напоминал чистокровного, но необъезженного скакуна, несущего на себе первоклассного всадника: как он ни встает на дыбы, как ни брыкается, ловкая и твердая рука, не нуждающаяся в хлысте, принуждает его успокоиться и покорно следовать по нужной всаднику дороге.