Сон в руку   ::   Рид Майн

— Почему? Разве Рафаэль сделал ему что-нибудь скверное?

— Я с удовольствием отвечу вам, сеньор, если вы дадите мне слово никому не рассказывать о том, что вы от меня услышите.

— Будь спокоен, Гаспардо. Я умею молчать.

— Карраско осмелился поднять глаза на прекрасную сеньориту Хуаниту.

— Не может быть!

Понятно, я заинтересовался этим негодяем.

— Но как же это узнали? Гаспардо, расскажите, пожалуйста, мне эту историю.

— Хорошо, сеньор. Это было в какой-то праздник. Рафаэля попросили спеть песню. Надо вам сказать, что он хоть и жулик, а поет и играет на гитаре превосходно. Многие гитаристы сочиняют у нас песни сами, не отстает от них и Рафаэль. И вот он вздумал спеть песню, которую сложил в честь нашей сеньориты; в этой песне очень вольно описывались ее прелести. Дон Мариано разгневался и строго запретил Рафаэлю показываться на плантации.

— А сеньорита тоже рассердилась? — спросил я, делая неимоверное усилие, чтобы скрыть свое волнение.

— Не знаю, как вам и сказать, кабальеро. Ведь женщины — кто их разберет? — такие странные создания… Им приятно, когда воспевают их красоту, да еще в стихах. Поверьте, что самая лучшая, самая скромная из них готова с удовольствием выслушивать похвалу своим прелестям. Взять вот хотя бы донну Эвсебию Хомес, дочь одного из самых крупных здешних землевладельцев. Она влюбилась в гоахиро, убежала с ним и вышла за него замуж. А почему? Только потому, что он пел ей песни про ее глазки и прочее.