Странствия Лагардера   ::   Феваль Поль

А теперь она не знала, жив ли он! Она вообще ничего не знала: его увели от нее, и нельзя было оплакать его бездыхан­ное тело, если он погиб, так и не сумев доказать свою невинов­ность!

Между тем долгая ночная скачка весьма утомила подруч­ных принца Гонзага.

Барон фон Бац недовольно сопел и фыркал; Монтобер, Носе, Лавалад и Таранн предавались невеселым размышлениям. Что до толстяка Ориоля, то он храпел, уткнувшись лицом в гриву, и снилось ему, что прелестная Нивель за один поцелуй требует от него столько синеньких акций, сколько есть капель воды в Миссисипи.

Эти господа на рассвете обычно вываливались шумной пьяной толпой из Пале-Рояля, где веселились на оргиях регента, – а сейчас у них подводило животы от невольного поста, и молча­ние их становилось зловещим.

Конь Пейроля, опустив голову, то и дело ухватывал зубами хвост лошади Гонзага, на что всадник не обращал ни малейшего внимания. Физиономия фактотума вытянулась еще больше: он походил на призрак, закутанный в траурный плащ.

Ему было не по себе, хотя он знал, что основная часть его состояния пребывает в безопасности за границей, а за подклад­кой камзола у него скрывается толстая пачка ценных бумаг. Однако он жалел, что не прихватил вдвое больше, понимая, впрочем, что и эти сокровища были под угрозой – ведь по пятам за ними мчался грозный шевалье с его ужасной шпагой.

Лишь у Филиппа Мантуанского на устах блистала принуж­денная саркастическая улыбка.

Если бы он громко расхохотался, смех его прозвучал бы фальшиво…

И все же улыбка его не была чистым притворством. В свое время он полагал, что проигранная партия может завершиться лишь ударом шпаги Лагардера.