JК
Священник в 1839 году :: Верн Жюль
Страница: 20 из 157Свежий ветер пахнул в лицо, и онустремился на поиски друзей, Мишеля и Гюстава.
Благодаря быстрой помощи и заботе девушка совершенно оправилась; присутствие родной матери — лучшее лекарство от всех недугов. Анна поднялась, бросилась в объятия матушки и разрыдалась.
— Это он, я видела его. Боже, как я несчастна!
— Кого, кого ты видела? Бедное дитя мое. Пойдем, пойдем домой!
Выйдя на улицу, подозвали извозчика. Их много дожидалось вокруг. Семейство уселось, шторы быстро опустились, и фиакр поехал по улице Клавюрери, к дому номер 19, где жили Анна и ее родные.
Было уже очень темно, стояла глубокая ночь. В марте город всегда окутан вязким, холодным туманом, а теперь к тому же пошел мокрый снег. Фиакр ехал медленно словно не хотел продвигаться вперед. В свете единственного масляного фонаря, освещавшего улицу, все казалось нереальным, фантастическим; тень от экипажа, дрожавшая всякий раз, как покачивался фонарь, наползала на стены домов, необычностью очертаний волнуя воображение случайных прохожих. Кучер явно не слишком старался. Ему как будто совсем не приходило в голову подстегнуть лошадей. Он то и дело тайком бросал по сторонам дикий, хмурый взгляд, и глаза его при этом словно метали молнии.
Вместо того, чтобы, не доезжая до угла Жьювери, повернуть налево и поехать по переулку к улице Клавюрери, кучер взял направо и направил фиакр по темной, узкой улице, которая вела прямо к старой церкви.
Туман все сгущался, а фиакр поехал несколько быстрее.
Благодаря быстрой помощи и заботе девушка совершенно оправилась; присутствие родной матери — лучшее лекарство от всех недугов. Анна поднялась, бросилась в объятия матушки и разрыдалась.
— Это он, я видела его. Боже, как я несчастна!
— Кого, кого ты видела? Бедное дитя мое. Пойдем, пойдем домой!
Выйдя на улицу, подозвали извозчика. Их много дожидалось вокруг. Семейство уселось, шторы быстро опустились, и фиакр поехал по улице Клавюрери, к дому номер 19, где жили Анна и ее родные.
Было уже очень темно, стояла глубокая ночь. В марте город всегда окутан вязким, холодным туманом, а теперь к тому же пошел мокрый снег. Фиакр ехал медленно словно не хотел продвигаться вперед. В свете единственного масляного фонаря, освещавшего улицу, все казалось нереальным, фантастическим; тень от экипажа, дрожавшая всякий раз, как покачивался фонарь, наползала на стены домов, необычностью очертаний волнуя воображение случайных прохожих. Кучер явно не слишком старался. Ему как будто совсем не приходило в голову подстегнуть лошадей. Он то и дело тайком бросал по сторонам дикий, хмурый взгляд, и глаза его при этом словно метали молнии.
Вместо того, чтобы, не доезжая до угла Жьювери, повернуть налево и поехать по переулку к улице Клавюрери, кучер взял направо и направил фиакр по темной, узкой улице, которая вела прямо к старой церкви.
Туман все сгущался, а фиакр поехал несколько быстрее.