JК
Тайна королевы :: Зевако Мишель
Страница: 377 из 559Это Кончини!
— Ах он итальянский развратник! — возмутилась достойная женщина, и на голову Кончини излился поток проклятий: — Мерзавец! Негодяй! Чтоб ты сам покончил со своей собачьей жизнью! Чтоб тебе было отказано в христианском погребении! Чтоб твой труп выбросили на свалку! Чтоб его пожрали бешеные псы! Чтоб душа твоя вечно жарилась в аду на самой раскаленной сковороде, а дрова в огонь подкидывал сам мессир Сатана!
Однако все эти пожелания могли сбыться только в весьма отдаленном будущем, а что-то решать надо было уже сейчас. Поэтому, угомонившись, Перрен растерянно спросила:
— А теперь-то что нам делать?
И не дожидаясь ответа Мюгетты, принялась рассуждать:
— Хорошо хоть, что Лоиза и в самом деле не ваша дочь… Ведь даже страшно подумать, чего хочет от вас этот грязный мерзавец, этот развратник…
— Значит, будь ты на моем месте, ты бы позволила ему убить безвинное создание? Ты же знаешь, что он не пощадит ее.
Голос девушки звенел от отчаяния. Не зная, что ей ответить, крестьянка опустила голову.
— Вот видишь, и у тебя бы не хватило на это смелости, — обронила Мюгетта, и, помолчав, прибавила: — Я пойду за моей милой крошкой.
Ее бесхитростные слова прозвучали столь искренне, что никто бы не усомнился, что она именно так и поступит. Мюгетта была готова пожертвовать собой ради ребенка, но если бы кто-нибудь назвал ее поступок героическим, она бы удивилась: иного решения для нее просто не существовало.
Даже матушка Перрен, лучше Мюгетты понимавшая, чем грозит девушке подобный шаг, не осмелилась ей возразить.
— Ах он итальянский развратник! — возмутилась достойная женщина, и на голову Кончини излился поток проклятий: — Мерзавец! Негодяй! Чтоб ты сам покончил со своей собачьей жизнью! Чтоб тебе было отказано в христианском погребении! Чтоб твой труп выбросили на свалку! Чтоб его пожрали бешеные псы! Чтоб душа твоя вечно жарилась в аду на самой раскаленной сковороде, а дрова в огонь подкидывал сам мессир Сатана!
Однако все эти пожелания могли сбыться только в весьма отдаленном будущем, а что-то решать надо было уже сейчас. Поэтому, угомонившись, Перрен растерянно спросила:
— А теперь-то что нам делать?
И не дожидаясь ответа Мюгетты, принялась рассуждать:
— Хорошо хоть, что Лоиза и в самом деле не ваша дочь… Ведь даже страшно подумать, чего хочет от вас этот грязный мерзавец, этот развратник…
— Значит, будь ты на моем месте, ты бы позволила ему убить безвинное создание? Ты же знаешь, что он не пощадит ее.
Голос девушки звенел от отчаяния. Не зная, что ей ответить, крестьянка опустила голову.
— Вот видишь, и у тебя бы не хватило на это смелости, — обронила Мюгетта, и, помолчав, прибавила: — Я пойду за моей милой крошкой.
Ее бесхитростные слова прозвучали столь искренне, что никто бы не усомнился, что она именно так и поступит. Мюгетта была готова пожертвовать собой ради ребенка, но если бы кто-нибудь назвал ее поступок героическим, она бы удивилась: иного решения для нее просто не существовало.
Даже матушка Перрен, лучше Мюгетты понимавшая, чем грозит девушке подобный шаг, не осмелилась ей возразить.