JК
Тайна рукописного корана :: Абу-Бакар Ахмедхан
Страница: 139 из 273После такого позора ты уже не сможешь быть им полезным. – И, обернувшись к хозяину дома, добавил: – Что, Исмаил, может, отпустим его?
– Вытолкайте со двора, под зад коленом! – приказал своим людям Исмаил. – Пусть убирается на все четыре стороны. С человеком, перенесшим такой позор и оставшимся после этого жить, я словом не перемолвлюсь. Другой размозжил бы себе голову о стену, а он даже на это не способен!
– Никуда я отсюда не пойду! – твердо проговорил Хасан. Он понял, что его решили уничтожить – выведут за околицу и прикончат.
– Еще как пойдешь! Чего тебе здесь делать? Мне ты не нужен! – Губы Исмаила зло скривились.
– Тебе не нужен, может пригожусь турецкому эпсуру [15] .
Ибрахим-бей довольно улыбнулся, – мол, вот как спесь сбивают.
– Почисть-ка мои сапоги! – приказал он.
Хасан с подчеркнутой готовностью, поспешно вышел на террасу, отыскал сапоги, начистил их до блеска и вернулся в дом. Ибрахим-бей выставил ногу, – надевай, мол. Ничего не поделаешь, Хасану пришлось и с этим смириться. Но едва он стал натягивать сапог, турок вдруг принялся неистово бить Хасана этим самым сапогом прямо в лицо, в живот… Бил и все приговаривал:
– Будешь еще хватать турецкого офицера за горло? Будешь?..
Хасан упал, изо рта его хлынула кровь, он застонал. А перед глазами вдруг возник отец, амузгинский кузнец Ибадаг. Ибадаг – это значит пророк. И он был пророком. В своем деле отец был искусней всех других мастеров.
– Вытолкайте со двора, под зад коленом! – приказал своим людям Исмаил. – Пусть убирается на все четыре стороны. С человеком, перенесшим такой позор и оставшимся после этого жить, я словом не перемолвлюсь. Другой размозжил бы себе голову о стену, а он даже на это не способен!
– Никуда я отсюда не пойду! – твердо проговорил Хасан. Он понял, что его решили уничтожить – выведут за околицу и прикончат.
– Еще как пойдешь! Чего тебе здесь делать? Мне ты не нужен! – Губы Исмаила зло скривились.
– Тебе не нужен, может пригожусь турецкому эпсуру [15] .
Ибрахим-бей довольно улыбнулся, – мол, вот как спесь сбивают.
– Почисть-ка мои сапоги! – приказал он.
Хасан с подчеркнутой готовностью, поспешно вышел на террасу, отыскал сапоги, начистил их до блеска и вернулся в дом. Ибрахим-бей выставил ногу, – надевай, мол. Ничего не поделаешь, Хасану пришлось и с этим смириться. Но едва он стал натягивать сапог, турок вдруг принялся неистово бить Хасана этим самым сапогом прямо в лицо, в живот… Бил и все приговаривал:
– Будешь еще хватать турецкого офицера за горло? Будешь?..
Хасан упал, изо рта его хлынула кровь, он застонал. А перед глазами вдруг возник отец, амузгинский кузнец Ибадаг. Ибадаг – это значит пророк. И он был пророком. В своем деле отец был искусней всех других мастеров.