JК
Тайна замка Аламанти :: Фер Клод де ля
Страница: 31 из 171 — Если потребуется твой ответ — говори языком. Ясным итальянским языком. Понятно?
— Понятно… — с трудом произнесла я, и с еще большим трудом добавила, — … папа.
— Об этикете поговорим потом, — продолжил он, словно не заметив этого столь важного для меня слова. — А пока запомни: речь дамы должна быть громкой, певучей, привлекающей к себе внимание. Но не скандальной, без визга и прочей бабьей чепухи. Понятно?
— Понятно, — сказала я, и тут же почувствовала, что вместе с голосом возвращается и было покинувшая меня смелость. — Только для того, чтобы учиться именно этому, зачем переодеваться мне в мальчишескую одежду?
Фартук был привязан за спиной тесемками и я чувствовала, как он, прижимаясь к моей растущей груди, волнует меня при каждом вздохе.
Граф расхохотался, шлепнул меня по плечу с такой силой, что я упала прямо на пол и больно ушибла локоть о каменные плиты. Сами собой, изо рта моего высыпались проклятия вперемежку со словами, которыми пользовались у нас в деревне направо и налево, хотя всем было известно, что вслух произносить подобные выражения грешно, ибо настоятель церкви нашей требует от сквернословов лишних молитв после исповеди и пары яиц в месяц во спасение души.
Граф подал руку, помог подняться на ноги.
— Больше чтобы не слышал от тебя подобного, — сказал. И в голосе его звучал металл. — Бранью выражают свои чувства простолюдины. А тебе, быть может, предстоит стать Аламанти.
То, как он произнес свое родовое имя, поразило меня.
— Понятно… — с трудом произнесла я, и с еще большим трудом добавила, — … папа.
— Об этикете поговорим потом, — продолжил он, словно не заметив этого столь важного для меня слова. — А пока запомни: речь дамы должна быть громкой, певучей, привлекающей к себе внимание. Но не скандальной, без визга и прочей бабьей чепухи. Понятно?
— Понятно, — сказала я, и тут же почувствовала, что вместе с голосом возвращается и было покинувшая меня смелость. — Только для того, чтобы учиться именно этому, зачем переодеваться мне в мальчишескую одежду?
Фартук был привязан за спиной тесемками и я чувствовала, как он, прижимаясь к моей растущей груди, волнует меня при каждом вздохе.
Граф расхохотался, шлепнул меня по плечу с такой силой, что я упала прямо на пол и больно ушибла локоть о каменные плиты. Сами собой, изо рта моего высыпались проклятия вперемежку со словами, которыми пользовались у нас в деревне направо и налево, хотя всем было известно, что вслух произносить подобные выражения грешно, ибо настоятель церкви нашей требует от сквернословов лишних молитв после исповеди и пары яиц в месяц во спасение души.
Граф подал руку, помог подняться на ноги.
— Больше чтобы не слышал от тебя подобного, — сказал. И в голосе его звучал металл. — Бранью выражают свои чувства простолюдины. А тебе, быть может, предстоит стать Аламанти.
То, как он произнес свое родовое имя, поразило меня.