Тарзан и сумасшедший   ::   Берроуз Эдгар Райс

– Катода, – прохрипел он, что в зависимости от ситуации означало: «Ты сдаешься?» или «Я сдаюсь».

Тарзан ударил себя в грудь, так как прекрасно знал обычаи обезьян. Король должен был не только доказать свое превосходство, но и с помощью хвастовства и грозных ударов в грудь воздействовать на бесхитростные умы своих подданных.

– Я Тарзан – король всех обезьян! – крикнул он и посмотрел на обезьян: не осмелится ли кто-нибудь посягнуть на его права. Однако обезьяны, видевшие, что он сделал с их вожаком, медленно побрели прочь. Тарзан вернул их обратно.

– Мал-Гэш по-прежнему ваш король, – сказал он, – а Уиго – король своего племени, и вы будете жить в мире. Вы будете вместе сражаться против общих врагов, а когда я вас позову, вы придете на мой зов.

Мал-Гэш, слегка пошатываясь, поднялся.

– Я по-прежнему король, – прошептал он.

Таким образом Мал-Гэш сохранил свой титул, но пара молодых и сильных самцов смотрели на него с ехидством и злобой. Если этот слабый тармангани заставил Мал-Гэша прокричать «катода», то каждый из них считал себя способным сделать то же самое.

Однако когда они внимательнее присмотрелись к могучим мышцам и клыкам вожака, то решили немного подождать.

Тарзан провел с обезьянами остаток дня, а когда наступила ночь, он устроился на дереве неподалеку от замка Амельтео.



XVIII. ВЗБЕСИВШИЙСЯ БУЙВОЛ

Тарзан проснулся с наступлением рассвета. Все его планы были продуманы, и он не спешил.