Трон фараона   ::   Сальгари Эмилио

Были мгновения, когда Меренра забывал все на свете, и если бы сидевший тут же Пепи не был погружен в мрачные и злобные мысли, он заметил бы, как, встречаясь со взором юноши, загорается взор его дочери, и как дрожит ее рука, случайно коснувшись плеча Меренра. Но Пепи было не до того: одного взгляда на юношу ему было достаточно, чтобы признать в нем сына бесследно исчезнувшего Тети — того, у кого он похитил престол.

Те же смелые черты, гордо посаженная на сильной шее голова, те же глаза, зоркие, ясные, с властным, огневым взором. И тот же голос, полный металлических ноток, те же порывистые движения.

— Сын Тети! Сын Тети! — мучительно вертелась одна мысль в мозгу фараона. — Стоило столько лет владеть престолом, чтобы вдруг встретиться с тем, кто имеет все права на корону Египта. Вот он, в двух шагах от ложа фараона. Он держится не как гость, не как пришелец, а как настоящий владыка.

Все мрачнее и мрачнее становилось каменное лицо Пепи, все чернее делались его мысли.

А молодежь, углубленная в веселые, радостные думы, отдавшаяся своей любви, не обращала внимания на молчаливого фараона. Звучал серебристый смех Нитокрис, и вторил этому смеху голос Меренра. По временам Нитокрис брала из рук прислужницы маленькую арфу. И тогда звенели струны и лилась песнь о далеких странах, о кровавых сечах, о чудовищах и призраках, о лучезарных звездах, ароматных рощах далеких стран.

А Пепи сидел за пиршественным столом, мрачный, холодный. И мрачным блеском горели его глаза.

Перед концом пира, как требовал этикет, Нитокрис должна была удалиться в свои покои.