JК
Твердая Рука :: Эмар Густав
Страница: 193 из 402 – Эти коварные бестии знали, с кем они имеют дело, и пустились на хитрость, изменив свои обычные звериные повадки; иначе им никогда не удалось бы схватить таких искусных охотников, какими были мой дед и мой отец!
Хозяйка только улыбнулась, пожав плечами. Она не стала больше возражать, зная, что бесполезно спорить с мужем, который никогда не согласится с ее взглядами на рискованное ремесло тигреро. А старик, торжествуя, что за ним, как ему казалось, осталось последнее слово, не стал, однако, злоупотреблять своей победой. Лукаво улыбаясь, он принялся свертывать свою пахитоску. Луиза Санхес тем временем занялась приготовлениями к завтраку. Но, убирая комнату и накрывая на стол, она с замиравшим от тревоги сердцем чутко прислушивалась к малейшему шуму в лесу.
Где-то залаял Бухало; его лай, сначала глухой и отдаленный, с каждым мгновением звучал все громче и явственнее. Старик привстал со своего кресла, а Луиза Санхес бросилась к дверям и на пороге столкнулась с доньей Марианной, улыбающееся лицо которой, казалось, дышало свежестью полей.
– Добрый день, мать! Добрый день, отец! – произнесла она своим мелодичным голосом, целуя старика, нежно обнимавшего ее. – Ну, будет, будет. Бухало! – продолжала она, лаская пса, бурно выражавшего свой собачий восторг. – Мать, попросите токайо отвести моего Негро в кораль; он вполне заслужил свою порцию овса.
Все это было сказано почти не переводя дыхания, с веселой игривостью, свойственной молодым девушкам.
Хозяйка только улыбнулась, пожав плечами. Она не стала больше возражать, зная, что бесполезно спорить с мужем, который никогда не согласится с ее взглядами на рискованное ремесло тигреро. А старик, торжествуя, что за ним, как ему казалось, осталось последнее слово, не стал, однако, злоупотреблять своей победой. Лукаво улыбаясь, он принялся свертывать свою пахитоску. Луиза Санхес тем временем занялась приготовлениями к завтраку. Но, убирая комнату и накрывая на стол, она с замиравшим от тревоги сердцем чутко прислушивалась к малейшему шуму в лесу.
Где-то залаял Бухало; его лай, сначала глухой и отдаленный, с каждым мгновением звучал все громче и явственнее. Старик привстал со своего кресла, а Луиза Санхес бросилась к дверям и на пороге столкнулась с доньей Марианной, улыбающееся лицо которой, казалось, дышало свежестью полей.
– Добрый день, мать! Добрый день, отец! – произнесла она своим мелодичным голосом, целуя старика, нежно обнимавшего ее. – Ну, будет, будет. Бухало! – продолжала она, лаская пса, бурно выражавшего свой собачий восторг. – Мать, попросите токайо отвести моего Негро в кораль; он вполне заслужил свою порцию овса.
Все это было сказано почти не переводя дыхания, с веселой игривостью, свойственной молодым девушкам.