JК
В балканских ущельях :: Май Карл
Страница: 18 из 414Да хранит тебя Аллах!
Он склонился чуть не до земли и пробормотал:
— Несинин сайд! (Да продлятся годы твои!) Ночной страж нагнулся так низко, что едва не коснулся лицом земли, и произнес по-турецки:
— Да будет благословен ваш конец, господин!
Он употребил мое имя во множественном числе вместо единственного — большая честь, однако, когда я вышел, то разобрал, как за дверью киаджа пробормотал: «Пошел ты к дьяволу!»
Явно мое предупреждение о всевидящем Аллахе не пошло ему на пользу.
Мы вновь вернулись в деревню и поехали не в западном, а в южном направлении. Когда нас уже нельзя было видеть, мы вновь повернули в сторону Герена, поселка, расположенного в получасе езды от этой деревни. Только тогда я заметил, что хавасов с нами лишь двое.
— Где твой подчиненный? — спросил у хавас-баши 9 .
— Он подался обратно в Эдирне. — Хавас ответил так спокойно, будто речь шла о само собой разумеющемся.
— Почему?
— Он не может больше следовать с нами.
— Отчего же?
— Он был болен морской болезнью и больше не смог ее выносить.
— И отчего это происходит?
— Оттого, что лошадь скачет, — просто ответил он.
— Но ведь до этого все нормально было!
— Да, это так, но часто останавливались. Непрерывную скачку может выдержать только казацкий желудок. Мои внутренности вывернулись наизнанку, они просто смешались с лошадиными, я их больше не чувствую, но я чувствую штаны, которые у меня вместо кожи там, где я все давно себе отбил. Если бы мне приказали черта наказать, я бы отправил его с вами в Мелник. Он бы явился туда без кожи и костей и согласился бы скорее жариться в аду, нежели скакать на этой лошади.
После этой пламенной речи нам бы впору посмеяться, если бы этот человек и впрямь так не страдал. Лицо у него выражало муку.
Он склонился чуть не до земли и пробормотал:
— Несинин сайд! (Да продлятся годы твои!) Ночной страж нагнулся так низко, что едва не коснулся лицом земли, и произнес по-турецки:
— Да будет благословен ваш конец, господин!
Он употребил мое имя во множественном числе вместо единственного — большая честь, однако, когда я вышел, то разобрал, как за дверью киаджа пробормотал: «Пошел ты к дьяволу!»
Явно мое предупреждение о всевидящем Аллахе не пошло ему на пользу.
Мы вновь вернулись в деревню и поехали не в западном, а в южном направлении. Когда нас уже нельзя было видеть, мы вновь повернули в сторону Герена, поселка, расположенного в получасе езды от этой деревни. Только тогда я заметил, что хавасов с нами лишь двое.
— Где твой подчиненный? — спросил у хавас-баши 9 .
— Он подался обратно в Эдирне. — Хавас ответил так спокойно, будто речь шла о само собой разумеющемся.
— Почему?
— Он не может больше следовать с нами.
— Отчего же?
— Он был болен морской болезнью и больше не смог ее выносить.
— И отчего это происходит?
— Оттого, что лошадь скачет, — просто ответил он.
— Но ведь до этого все нормально было!
— Да, это так, но часто останавливались. Непрерывную скачку может выдержать только казацкий желудок. Мои внутренности вывернулись наизнанку, они просто смешались с лошадиными, я их больше не чувствую, но я чувствую штаны, которые у меня вместо кожи там, где я все давно себе отбил. Если бы мне приказали черта наказать, я бы отправил его с вами в Мелник. Он бы явился туда без кожи и костей и согласился бы скорее жариться в аду, нежели скакать на этой лошади.
После этой пламенной речи нам бы впору посмеяться, если бы этот человек и впрямь так не страдал. Лицо у него выражало муку.