В дебрях Севера   ::   Кервуд Джеймс Оливер

Он слушал негромкий звонкий смех, который ему случалось слышать очень редко — ведь Нейда смеялась так, только когда бывала счастлива; он смотрел, как она потряхивает волосами в свете лампы, которую зажег Веселый Роджер, и успел заметить, что в эту минуту Роджер, возившийся у плиты, бросил на нее взгляд, полный глубочайшей любви, но тотчас отвел глаза,едва она обернулась. Как ни был Питер смышлен, он ничего не понял, но он чувствовал во всем этом ту радость, какую ощущал всегда, когда они встречали Веселого Роджера: сияло ли тогда солнце, или день был непогожий и хмурый. За свою коротенькую жизнь он много раз видел горе и слезы Нейды, видел, как она вся съеживалась и старалась куда-нибудь спрятаться, когда раздавалась гнусная ругань мужчины и хриплый голос женщины в той, другой хижине. Но в обществе Веселого Роджера этого не случалось никогда. У него было два глаза, он не бранился и не таскал Нейду за волосы — поэтому Питер любил его всем сердцем. И он знал, что его хозяйка тоже любит Веселого Роджера — ведь она сама ему об этом говорила; в ее глазах, когда она глядела на Веселого Роджера, не было грусти, и только с ним она смеялась тихо и звонко, вот как сейчас, в эту минуту.

Веселый Роджер сидел за столом, а Нейда стояла позади него, раскрасневшись от восторга: ей было позволено налить ему кофе! А потом она тоже села к столу, и Веселый Роджер начал подкладывать ей лучшие куски куропатки и старался сохранять спокойную невозмутимость, когда смотрел на очаровательное личико напротив. Нейда же и не думала прятать синего сияния радости в своих глазах. Немногими светлыми часами, которые выпали ей в жизни, она была обязана Веселому Роджеру, пришельцу, три месяца назад поселившемуся в хижине индейца Тома. Она любила его так же бесхитростно, как Питер. И не думала этого скрывать.