В южных морях   ::   Стивенсон Роберт Луис

Я могу представить полную опись его имущества: три бочонка, жестяная коробка из-под бисквитов, железная кастрюля, несколько чашек из кокосовой скорлупы, фонарь и три бутылки, видимо, с маслом; одежда членов семьи и несколько матов были брошены на голые бревна. При первой же встрече этот изгнанник проникся ко мне, подобно многим островитянам, необъяснимой приязнью, угостил меня молоком кокосовых орехов, повел меня вверх по лощине «посмотреть мой дом» — иного гостеприимства оказать он не мог. Сказал, что ему нравятся «амеликан» и «англичан», но «фланцус» вызывал у него отвращение, и старательно объяснил, что если бы счел нас «фланцусами», мы не пили бы молоко из его орехов и никогда бы не увидели его дома. Неприязнь Тари к французам я могу отчасти понять, но его терпимость к англосаксам остается для меня загадкой. На другой день он привел мне свинью, а несколько дней спустя один человек из нашей команды, сойдя на берег, увидел, что он ведет вторую. Для островитян мы были еще чужаками; нас растрогала разорительная щедрость этого бедняка, и по вполне естественной, но совершенно непростительной ошибке мы отказались от свиньи. Будь Тари маркизцем, мы больше не увидели бы его; в высшей степени тихий, многострадальный, унылый чужеземец, он отомстил в сто раз более мучительным способом. Не успело отплыть каноэ с девятью жителями деревни, наносившими прощальный визит, как на «Каско» поднялся гость с другого борта.