Валентин Гиллуа   ::   Эмар Густав

Дон Себастьян, на минуту наклонившись вперед, чтобы обменяться поклонами со своими многочисленными знакомыми и дать заметить свое присутствие, удалился в глубину ложи, раскрыл бинокль и начал лорнировать с равнодушным видом.

Но если под силой твердой воли лицо его было холодно, спокойно и бесстрастно, страшная буря бушевала в его сердце. Сцена, за несколько минут перед тем происходившая в его отеле, наполнила его беспокойством и мрачным предчувствием; он понимал, что противники его должны были считать себя сильными, если осмелились вызывать его на бой лично и смело явиться даже в его дом. Напрасно ломал он себе голову, чтобы придумать средство освободиться от этих ожесточенных врагов; каждую минуту положение его становилось все более критическим и, если не нанести удар смелый и отчаянный, он считал себя погибшим безвозвратно.

В президентской ложе сидел сам президент со своими адъютантами; дону Себастьяну показалось несколько раз, будто президент смотрел на него со странным выражением, наклоняясь к особам, сидящим возле него, обменивался с ними несколькими словами и указывал на него. Может быть, этого не было в действительности, а только совесть дона Себастьяна внушала ему подозрения, бывшие далеко от мыслей тех, которых в эту минуту он имел столько причин остерегаться; но, действительны они были или нет, а эти подозрения терзали сердце дона Себастьяна и доказывали ему необходимость кончить все разом во что бы то ни стало.

Между тем представление шло своим порядком; занавес опустился для последнего антракта.