Вечера с историком   ::   Сабатини Рафаэль

— О нет, мой государь! Нет, только не это! — запричитал дон Сулейман. Такая перспектива привела его в ужас, и он от волнения сбился на латынь: — Domine, non sum dignus, — вскричал он и ударил себя кулаком в грудь.

Но непреклонный Афонсо Энрикес ответил на латынь монаха своей латынью:

— Dixi! Я все сказал! — твердо ответил он. — За неповиновение ты заплатишь мне жизнью.

И с этими словами принц, лязгая доспехами, вышел на улицу в сопровождении своих спутников и твердом убеждении, что нынче утром он потрудился на славу.

Все последующие события разворачивались в полном соответствии с опрометчивыми распоряжениями мальчишки и в вопиющем противоречии со всеми законами церкви. Дон Сулейман, облаченный в мантию и митру епископа, еще до полудня пропел «Kyrie Eleison» в соборе Коимбры и объявил инфанту Португалии, смиренно и благочестиво преклонившему перед ним колена, об отпущении всех его грехов.

Афонсо Энрикес был очень доволен собой. Он обратил все дело в шутку и всласть посмеялся вместе со своими приближенными.

Однако Эмигио Монишу и самым почтенным членам совета было вовсе не до смеха. С благоговейным страхом наблюдали они за тем, как разворачивается это почти святотатственное действо, и умоляли монарха последовать их примеру и взглянуть на свое деяние трезвыми глазами.

— Клянусь мощами святого Якова! — кричал он им в ответ. — Я не позволю попам запугивать принцев!

Такое высказывание в двенадцатом столетии можно было бы счесть едва ли не революционным.