JК
Ветер с Варяжского моря :: Дворецкая Елизавета
Страница: 37 из 573 – Оттуда проложена хорошая дорога в Хель [45] . Не хуже, чем в Киев… Да, так это значит, что тот хороший лангскип [46] , который мне заказал Откель, останется без хозяина. Сирота, да, я верно знаю слово?
– Верно! – Загляда улыбнулась, снова услышав знакомое присловье. Прожив среди славян двадцать лет, Тормод все еще сомневался, правильно ли говорит.
– Да! – удовлетворённо продолжал корабельщик. – Откель был хороший человек. Ты же знаешь, Бьерк-Силвер, мне давно не приходилось делать лангскипов, но клянусь Ньердом [47] и Ранн [48] , эти медвежачьи лапы не забыли их!
Тормод поднял руки, крупные и сильные, испещренный многочисленными белыми линиями старых шрамов, оставленных ремеслом. А Загляда снова улыбнулась: Тормод упрямо говорил не «медвежьи», а «медвежачьи» лапы. Если же она его поправляла, то норвежец упрямо возражал: «Но ведь говорят – заячьи, беличьи лапы! И медвежачьи! Это ты забыла, Бьерк-Силвер!» Загляда уже смирилась с этим и сейчас вдруг ощутила, как сильно соскучилась в Новгороде по Тормоду.
– Жаль, если лангскип пропадет зря! – продолжал Тормод тем временем. – Я сделал немало добрых кораблей, но «Медведь» – он для меня как поздний ребенок от любимой жены. Да, это я верно сказал!
Кивнув седой головой, Тормод помолчал, вздохнул, посмотрел на Загляду:
– Это потому, Береза Серебра, что ты так часто приходила и смотрела, как я работал. Потому вышло хорошо.
– Верно! – Загляда улыбнулась, снова услышав знакомое присловье. Прожив среди славян двадцать лет, Тормод все еще сомневался, правильно ли говорит.
– Да! – удовлетворённо продолжал корабельщик. – Откель был хороший человек. Ты же знаешь, Бьерк-Силвер, мне давно не приходилось делать лангскипов, но клянусь Ньердом [47] и Ранн [48] , эти медвежачьи лапы не забыли их!
Тормод поднял руки, крупные и сильные, испещренный многочисленными белыми линиями старых шрамов, оставленных ремеслом. А Загляда снова улыбнулась: Тормод упрямо говорил не «медвежьи», а «медвежачьи» лапы. Если же она его поправляла, то норвежец упрямо возражал: «Но ведь говорят – заячьи, беличьи лапы! И медвежачьи! Это ты забыла, Бьерк-Силвер!» Загляда уже смирилась с этим и сейчас вдруг ощутила, как сильно соскучилась в Новгороде по Тормоду.
– Жаль, если лангскип пропадет зря! – продолжал Тормод тем временем. – Я сделал немало добрых кораблей, но «Медведь» – он для меня как поздний ребенок от любимой жены. Да, это я верно сказал!
Кивнув седой головой, Тормод помолчал, вздохнул, посмотрел на Загляду:
– Это потому, Береза Серебра, что ты так часто приходила и смотрела, как я работал. Потому вышло хорошо.