Викинги и индейцы   ::   Оливье Жан

— Лейф, из своего дома в Гренландии я привез на судне колыбель, в которой будет спать твой сын. Подле вырезанной из дерева белой совы ты вырубишь бога-лосося скрелингов, как мы об этом говорили. Пойми же, жизнь начинается заново…

Голос Эйрика перекатывался, как бурный поток по гальке. И по мере того, как он говорил, по лицу Лейфа разливался покой.

— Иннети-ки, — прошептал он еще раз, и глаза его закрылись, умиротворенные, в то время как грудь тихо приподнималась.

Скьольд с жаром читал у изголовья брата как торжество веры легкие ритмические строки «Саги о Вольсунгах»:

Ты должен познать руны жизни.

Воин, я угощаю тебя пивом,

Пропитанным силой,

И нежными чарами,

И рунами любви.

На вершине холма неподвижно стояли вновь собравшиеся вместе беотуки. Эйрик встал.

— Пора возвращаться на корабль. Я чувствую приближение снежной армии зимы.

Его голос вновь стал сухим и четким.

— Мы не увидим белого носа зимы, — откликнулся дядя Бьярни. — Нам многое предстоит сделать до весны, чтобы огни Кросснесса ярче прежнего засверкали над Большой рекой.



Глава V

Лейф дремал, вытянувшись на меховом ложе. Отзвуки стройки доносились до него, как сквозь пелену, скрадывавшую все звуки. «Вот так, наверное, — звучало в оцепеневшем мозгу Лейфа, — доходят до погрузившихся в зимнюю спячку медведей неясные шумы леса, резкий скрежет ветра о деревья и о землю, завывания метели, дикие концерты жалующихся на голод волков».