Викинги и индейцы   ::   Оливье Жан

О-Ке-Хе догадывался, что не все было чисто в их поведении и что шаманы, под предлогом того, что передают волю Гитчи-Маниту, утоляют старую месть. Разве не выступил Виннета-ка когда-то на Большом Совете против шаманов, изобличив их привилегии и злоупотребления? Арики не простил. Зачем же Гитчи-Маниту терпит столько грязи в родниках?

О-Ке-Хе снова вздохнул. Виннета-ка нужно было избегать встреч с этими белыми, когда их большой корабль показался у берега скрелингов. Но Виннета-ка поступил своевольно, несмотря на свой опыт. Впрочем, он всегда поступал своевольно, не боясь даже иногда попрать традиции. Нельзя попирать традиции, ибо люди, будь они даже вожди, безоружны перед могуществом невидимого мира и познаниями шаманов.

И вот, в который уже раз, О-Ке-Хе возвращался в своих мыслях к шаманам. Беспрерывно возникали одни и те же трудности, и ему казалось, что он — змея, которая ползает по кругу, пытаясь ухватить свой хвост. О-Ке-Хе подумал, что все трудности, должно быть, начались с появления Ну-Мохк-Мук-А-На, первого человека.

В лагере раздался барабанный бой, перекрывая пронзительные крики лесных дроздов, доведенных до отчаяния зимним голоданием. Пора было идти к хижине великого колдуна Арики, где каждый день шаманы и вожди собирались потолковать об этом нескончаемом деле.

О-Ке-Хе вышел из своего вигвама. Яркий отраженный снегом свет больно резанул по его усталым глазам, однако величие расстилавшегося перед ним пейзажа прогнало горести из его сердца.