Византия   ::   Ломбар Жан

Последними вторгались стенобитные орудия, утопая в тускнеющих далях: катапульты – крушители крыш, рычаги, воздвигнутые на площадках, тараны, повешенные к сводам катящихся домов, косы, вращавшиеся на крепких столбах, крючья, дробившие зубцы стен своими кривыми клювами, – целый лес загадочных ветвей, сплетение смертоносных рук. Не кричали воины и не ржали кони, не щелкали вытянутые бичи, не скрежетали метательные орудия, орудия крушащие и исторгающие. Знамена развевались местами, и смертью дышало трепетанье их в общем оцепенении. Повсюду потухала жизнь. Лишь Святая София торжествовала в извечной нерушимости, и восславлялся Великий Дворец в Византии, облекшейся страхом, забвением, небытием.

Вновь заструилось по шее Склерены чье-то дыхание, и фимиам заволок ее вместе с восемью детьми, смотревшими не отрываясь. Смех Склероса прозвучал сзади, и резкими движениями опускалась и поднималась рыжая борода его со щелканьем зубов. Накадив внизу ладаном, от которого задыхалась вся церковь, и, исполнив свою уставную работу, он направился к своим не с целью обдавать их отменными голубыми волнами, но чтобы, разоблачившись, вновь насладиться объятиями их, потешиться, когда, облепив его, они, смеясь, будут бить в ладоши. Но остановился с кадильницей, висевшей на цепях, и уже не смеялся.