Страница:
236 из 743
И вдруг гном Фиалка ухитрился сделать маленькие-премаленькие глазки, надул щеки, презрительно растопырил губы, а пальцами рук изобразил над головой вроде бы зубцы короны.
— Маруха? — сердце бедной невесты упало в пропасть безнадежности.
А галерея персонажей продолжалась: вот в исполнении гнома идет-бредет старушка в длинном балахоне, в причудливом чепце, а вот варвар-гвардеец со зверски оттопыренной челюстью. Вот уж совсем невероятный тип — не то Юпитер-громовержец, не то колдун-чернокнижник. Бедного гнома, вероятно, поразила его лысина, он то и дело указывал круг на собственной макушке. А может быть, он имел в виду святого? Но Денис-то пропал, его гак нигде и нет!
И опять потянулись пустые дни, Теотоки отказывалась кого-нибудь видеть, принимать. Целыми днями сидела молча на тахте, грызла соломинку, через которую пила успокаивающий отвар чемерицы.
И тут из сада через дальнюю калитку проник предприимчивый Костаки. Служанки предупреждали его, что молодая госпожа вспыльчива, по он пошел на это и получил в голову удар бронзовой чашкой из-под чемерицы.
— Уй-юй-юй! — воскликнул он, потирая шишку. — Это получил я, а что же получит сам Маврозум?
И Теотоки неожиданно смилостивилась, но поставила условием, чтобы гроза морей от самого порога полз к ней на толстом животе. И отдувающийся, пунцовый, как из бани, Маврозум, сверкая победным глазом, прибыл наконец в ее собственные покои.
|< Пред. 234 235 236 237 238 След. >|