Вождь окасов   ::   Эмар Густав

Как только дон Тадео увидел дочь, он бросился к ней с хриплым и невнятным криком и, прижав ее к своей задыхающейся груди, громко зарыдал и залился слезами. Под горячими поцелуями отца, молодая девушка скоро пришла в себя; щеки ее покрылись румянцем, вздох вырвался из груди, она раскрыла глаза.

– О! – вскричала она, с ребяческим ужасом прижимаясь к отцу и обвивая руками его шею. – Батюшка, я думала, что я умираю; какое ужасное падение!

– Дочь моя, – сказал ей дон Тадео с жестом высокого благородства, – твоя мать первая бросилась к тебе на помощь!

Красавица покраснела от смущения и с умоляющим видом протянула руки к дочери. Та взглянула на нее со смесью страха и нежности, сделала движение, чтобы броситься в объятия, раскрытые для нее, но вдруг затрепетала и бросилась на шею к отцу, прошептав:

– О! Я не могу! Я не могу!

Красавица глубоко вздохнула, отерла слезы, бежавшие по ее лицу, и отошла в сторону, говоря с безропотной покорностью:

– Это справедливо! Что я сделала для того, чтобы она меня простила?.. Разве я не палач ее?

Оба француза внутренне наслаждались счастьем дона Тадео, которым он отчасти был обязан им. Чилиец приблизился к ним, горячо пожал им руки и, обернувшись к донне Розарио, сказал ей:

– Дочь моя, люби этих двух людей, люби их хорошенько, потому что ты никогда не будешь в состоянии расплатиться с ними.

Молодые люди покраснели.