JК
Хакон. Наследство :: Тюсберг Харальд
Страница: 61 из 217Теперь в алтаре находились четыре священные реликвии – камень, который Господь наш Иисус Христос полил потом и кровью, когда молился в саду Отцу Своему; обломок плечевой кости святого Свитхуна и локтевой – святого Павла, а еще окровавленный лоскут одеяния святого Эдмунда.
Горделивые столпы вздымались ввысь, мощные опоры-ставы из ядровой древесины сосен несли и поддерживали устремленные к небу ярусы кровли. На самом верху щерили пасти смоленые, обожженные солнцем драконьи головы, а внизу, вокруг притворов, в которые, склоняя голову, входили и выходили люди, обвивались корчащиеся в смертных судорогах свирепые чудовища. Гордецы вырезали свои родовые знаки в крытой галерее, робкие и опасливые – на тесовой обшивке стен и в укромных местечках на скамьях и под плитами пола. Бывало, в церкви находили и баночки со скинутым плодом – под покровом ночи их прятали там до смерти перепуганные безутешные женщины.
В полумраке возле ризницы, под галереей, поручни которой опирались на резные андреевские кресты, сидел, беседуя со священником Трандом, королевский родич Петер Стёйпер. Говорили они тихо, очень тихо, хотя и удостоверились, что больше здесь никого нет. Набожный господин Петер был встревожен и украдкой озирался по сторонам.
– Я не могу поделиться тем, что знаю, ни с королем, ни с кем другим, могу рассказать обо всем только священнику, который, как известно, связан обетом хранить тайну исповеди. Вот почему я пришел к тебе.
– Говори без утайки, сын мой.
Прежде чем облегчить душу, Петер Стёйпер помолчал, словно собираясь с мыслями.
– Ума не приложу, что делать с моим двоюродным братом, Хаконом Бешеным.
Горделивые столпы вздымались ввысь, мощные опоры-ставы из ядровой древесины сосен несли и поддерживали устремленные к небу ярусы кровли. На самом верху щерили пасти смоленые, обожженные солнцем драконьи головы, а внизу, вокруг притворов, в которые, склоняя голову, входили и выходили люди, обвивались корчащиеся в смертных судорогах свирепые чудовища. Гордецы вырезали свои родовые знаки в крытой галерее, робкие и опасливые – на тесовой обшивке стен и в укромных местечках на скамьях и под плитами пола. Бывало, в церкви находили и баночки со скинутым плодом – под покровом ночи их прятали там до смерти перепуганные безутешные женщины.
В полумраке возле ризницы, под галереей, поручни которой опирались на резные андреевские кресты, сидел, беседуя со священником Трандом, королевский родич Петер Стёйпер. Говорили они тихо, очень тихо, хотя и удостоверились, что больше здесь никого нет. Набожный господин Петер был встревожен и украдкой озирался по сторонам.
– Я не могу поделиться тем, что знаю, ни с королем, ни с кем другим, могу рассказать обо всем только священнику, который, как известно, связан обетом хранить тайну исповеди. Вот почему я пришел к тебе.
– Говори без утайки, сын мой.
Прежде чем облегчить душу, Петер Стёйпер помолчал, словно собираясь с мыслями.
– Ума не приложу, что делать с моим двоюродным братом, Хаконом Бешеным.