JК
Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды :: Короткевич Владимир
Страница: 123 из 601А пан наш не схизмат какой-нибудь, как мы, мужики-дуроломы, бобовые головы, а благородный Доминик Оковитый, и дадена ему, за радение о вере святой, латинскаянадпись на щит: «Rex bibendi» [71] .
— Этого можно бы и отпустить, — почти прочувствованно шепнул Лотру Босяцкий. — Лучший материал. Богобоязненный человек, панолюбивый и... глупый, хотя и хитрый.
Лявон вдруг горделиво вскинул голову. Видно, не выдержал, сорвался, пусть даже и во вред себе. Хитрые глаза забияки загорелись.
— Кому разбираться среди этого мужичья? Мне двадцать один... Они все дурни... А у нас в хате сам король Александр двадцать два года тому останавливался, и ночевал, и всех жителей её ласкою своею королевскою отметил.
— Слыхали, что несёт? — шепнул Лотр Босяцкому. — Вот вам и отпустить. Пусть теперь писарь занесёт кроме богохульства ещё и оскорбление покойного короля.
— Почему? — шёпотом спросил Болванович. — Могло быть. Он был добрым королём. Нас любил. Простой. И, между прочим, ни одной бабы, даже из курной избы, если только возможно было, лаской и приязнью своей не миновал. Это вам не прочие. И что удивительно, сами бабы так к нему и липли. Может, поэтому так мало и процарствовал.
— Могло-о быть, — передразнил Лотр. — Могло быть, да не здесь. Дети его величества сейчас только девками интересоваться начинают... Сколько лет, как король умер? Ага. А царствовал сколько? Четыре года и восемь месяцев. Так за сколько лет до его воцарения этот бовдур [72] родился? Могло-о быть.
Лявон Конавка понял, что ляпнул лишнее. Табачные глазки забегали.
— Этого можно бы и отпустить, — почти прочувствованно шепнул Лотру Босяцкий. — Лучший материал. Богобоязненный человек, панолюбивый и... глупый, хотя и хитрый.
Лявон вдруг горделиво вскинул голову. Видно, не выдержал, сорвался, пусть даже и во вред себе. Хитрые глаза забияки загорелись.
— Кому разбираться среди этого мужичья? Мне двадцать один... Они все дурни... А у нас в хате сам король Александр двадцать два года тому останавливался, и ночевал, и всех жителей её ласкою своею королевскою отметил.
— Слыхали, что несёт? — шепнул Лотр Босяцкому. — Вот вам и отпустить. Пусть теперь писарь занесёт кроме богохульства ещё и оскорбление покойного короля.
— Почему? — шёпотом спросил Болванович. — Могло быть. Он был добрым королём. Нас любил. Простой. И, между прочим, ни одной бабы, даже из курной избы, если только возможно было, лаской и приязнью своей не миновал. Это вам не прочие. И что удивительно, сами бабы так к нему и липли. Может, поэтому так мало и процарствовал.
— Могло-о быть, — передразнил Лотр. — Могло быть, да не здесь. Дети его величества сейчас только девками интересоваться начинают... Сколько лет, как король умер? Ага. А царствовал сколько? Четыре года и восемь месяцев. Так за сколько лет до его воцарения этот бовдур [72] родился? Могло-о быть.
Лявон Конавка понял, что ляпнул лишнее. Табачные глазки забегали.