JК
Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды :: Короткевич Владимир
Страница: 489 из 601И вдруг подал свой насмешливо-безразличный, издевательский голос Михал Ильяш, он же Симон Канонит:
— Босяцкий! А что будет, если мы денег со стола не приберём? И тот поймёт?
Доминиканец оглядел его. Затем холодно пожал плечами:
— Дыба.
Двери затворились за ним.
Все как будто слышали ближе и ближе шаги Христа, но, возможно, это всего лишь стучали их сердца. Сильней и сильней. Сильней и сильней. Наконец дрогнула рука у Варфоломея. Он не выдержал. Не думая о том, что будет, если остальные не уберут денег, схватил монеты, начал жадно рассовывать их по карманам. Потянулась к деньгам другая рука.
Скрипнула калитка. И тут девять рук молниеносно смели серебро со стола. Осталась одна кучка. Перед Ильяшом. Цыгановатый Симон с издевкой глядел угольными глазами на побелевшие лица сообщников. Обводил их взглядом, словно оценивал. Наблюдал на физиономиях страх, алчность, тупую униженность.
Отворились двери. Христос вытер ноги на пороге и ступил в покой.
На столе стояли бутылки, миски, бочонок. Денег на столе не было.
— Идите, водочки тресните, что ли, — пригласил Ильяш-Симон.
Фома, Иуда и Христос подсели к столу. Начали есть. Ели много и ладно, но без жадности. Очень изголодались за день беготни.
— А водочки? — льстиво спросил Пётр.
Что-то в звучании его голоса не понравилось Христу. Он обежал глазами апостолов, но ничего особенного не заметил. Лица как лица. Медные, в резких тенях.
— Босяцкий! А что будет, если мы денег со стола не приберём? И тот поймёт?
Доминиканец оглядел его. Затем холодно пожал плечами:
— Дыба.
Двери затворились за ним.
Все как будто слышали ближе и ближе шаги Христа, но, возможно, это всего лишь стучали их сердца. Сильней и сильней. Сильней и сильней. Наконец дрогнула рука у Варфоломея. Он не выдержал. Не думая о том, что будет, если остальные не уберут денег, схватил монеты, начал жадно рассовывать их по карманам. Потянулась к деньгам другая рука.
Скрипнула калитка. И тут девять рук молниеносно смели серебро со стола. Осталась одна кучка. Перед Ильяшом. Цыгановатый Симон с издевкой глядел угольными глазами на побелевшие лица сообщников. Обводил их взглядом, словно оценивал. Наблюдал на физиономиях страх, алчность, тупую униженность.
Отворились двери. Христос вытер ноги на пороге и ступил в покой.
На столе стояли бутылки, миски, бочонок. Денег на столе не было.
— Идите, водочки тресните, что ли, — пригласил Ильяш-Симон.
Фома, Иуда и Христос подсели к столу. Начали есть. Ели много и ладно, но без жадности. Очень изголодались за день беготни.
— А водочки? — льстиво спросил Пётр.
Что-то в звучании его голоса не понравилось Христу. Он обежал глазами апостолов, но ничего особенного не заметил. Лица как лица. Медные, в резких тенях.