JК
Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды :: Короткевич Владимир
Страница: 504 из 601Никто никогда не видел таких красивых прорех.
— С ними да с моим талантом мне теперь не медь, а серебро давать будут. Заживём, Филипп... Я — фокусы, ты — доски на голове ломать будешь...
Рыбаки молча крутили на запястьях кистени. Давно помирились и решили идти вместе. Ильяш молчал, позванивая кантаром [137] . Только буркнул неожиданно:
— А плохо, что бросили.
— Ну и лежал бы сейчас убитым, — сказал Пётр. — Нет уж, нужно о роскоши забыть. Хватит. Погуляли, попили.
— А хрен с ним, — заскрипел Варфоломей. — Сыграна роль. Ладно, что подработали.
— Я менялой буду, — объявил Матфей.
И тут всех изумил женоподобный Иоанн. Рек Матфею:
— Евангелия половину мне отдай.
— З-зачем?
— Ты себе какого-нибудь Луку найдёшь. — Лицо было юродским. — Я — Марка какого-нибудь. Пойдём — будет четыре Евангелия. Подправим. Что мне ваши мужицкие занятия? Я пророк. Истины хочу, благодати, славы Божьей.
— А дулю? — съязвил Матфей.
И увидел, что вся шайка с кистенями, Пётр, Андрей и Иаков, стали против него стенкой.
— Н-ну.
— Так... Ну вот, и пошутить нельзя. — Жадно шевеля губами, Матфей разделил рукопись Иуды пополам, но смошенничал, подкинул себе ещё листов двадцать, разодрал нитки. — Берите.
Все тронулись дорогой прочь от зарева. Шли молча. Только Иаков Алфеев, как всегда, не к месту, начал пробовать голос. Бурсацкая свитка била его по пяткам, осовелые глазки глядели в красное, дрожащее небо.
— С ними да с моим талантом мне теперь не медь, а серебро давать будут. Заживём, Филипп... Я — фокусы, ты — доски на голове ломать будешь...
Рыбаки молча крутили на запястьях кистени. Давно помирились и решили идти вместе. Ильяш молчал, позванивая кантаром [137] . Только буркнул неожиданно:
— А плохо, что бросили.
— Ну и лежал бы сейчас убитым, — сказал Пётр. — Нет уж, нужно о роскоши забыть. Хватит. Погуляли, попили.
— А хрен с ним, — заскрипел Варфоломей. — Сыграна роль. Ладно, что подработали.
— Я менялой буду, — объявил Матфей.
И тут всех изумил женоподобный Иоанн. Рек Матфею:
— Евангелия половину мне отдай.
— З-зачем?
— Ты себе какого-нибудь Луку найдёшь. — Лицо было юродским. — Я — Марка какого-нибудь. Пойдём — будет четыре Евангелия. Подправим. Что мне ваши мужицкие занятия? Я пророк. Истины хочу, благодати, славы Божьей.
— А дулю? — съязвил Матфей.
И увидел, что вся шайка с кистенями, Пётр, Андрей и Иаков, стали против него стенкой.
— Н-ну.
— Так... Ну вот, и пошутить нельзя. — Жадно шевеля губами, Матфей разделил рукопись Иуды пополам, но смошенничал, подкинул себе ещё листов двадцать, разодрал нитки. — Берите.
Все тронулись дорогой прочь от зарева. Шли молча. Только Иаков Алфеев, как всегда, не к месту, начал пробовать голос. Бурсацкая свитка била его по пяткам, осовелые глазки глядели в красное, дрожащее небо.