JК
За бортом по своей воле :: Бомбар Ален
Страница: 192 из 279Окончательно и бесповоротно, отбросив все колебания, устанавливаю крайний срок: я должен добраться до земли в течение недели между 23 и 30 ноября. О том, что мне придется провести в океане хотя бы один день декабря, я не желаю и думать.
* * *
В субботу 8 ноября, проснувшись утром, записываю в дневнике: «Целая стая птиц!» А ведь я нахожусь в тысяче миль от берега! Множество летучих рыб величиной с сардинку приземляются прямо в мою лодку. Какая бы это была роскошь, если бы их поджарить! Но в общем-то они и в сыром виде неплохи. По вкусу настоящие анчоусы. Мои милые дорады не отходят от лодки, особенно Дора. Она огромна и ни за что не позволяет поймать себя.
Слишком много солнца! Зато по ночам свежо, и я наслаждаюсь прохладой. Я все еще слышу, хоть и плохо, радио минут по десять в ночь: за эти минуты едва успеваю узнать, что в Булони и Дюнкерке был шторм. Бедная моя Жинетта! Как она, должно быть, волнуется! И как я хочу, чтобы все это поскорее кончилось, прежде всего ради нее. Я достиг нужной мне широты и не хотел бы спускаться южнее.
Увы, в ту ночь я слышал радио в последний раз: оно окончательно умолкло. В этот момент я находился на 17°14' северной широты, то есть на параллели, проходящей севернее Гваделупы, где-то между Антигуа и Барбудой.
«Я всегда с нетерпением жду прихода ночи. Во-первых, потому, что она завершает еще один день; во вторых, потому, что я засыпаю и полностью вверяюсь судьбе, и, наконец, в-третьих, потому, что ночью я не вижу ничего и, следовательно, ни о чем не беспокоюсь».
* * *
В субботу 8 ноября, проснувшись утром, записываю в дневнике: «Целая стая птиц!» А ведь я нахожусь в тысяче миль от берега! Множество летучих рыб величиной с сардинку приземляются прямо в мою лодку. Какая бы это была роскошь, если бы их поджарить! Но в общем-то они и в сыром виде неплохи. По вкусу настоящие анчоусы. Мои милые дорады не отходят от лодки, особенно Дора. Она огромна и ни за что не позволяет поймать себя.
Слишком много солнца! Зато по ночам свежо, и я наслаждаюсь прохладой. Я все еще слышу, хоть и плохо, радио минут по десять в ночь: за эти минуты едва успеваю узнать, что в Булони и Дюнкерке был шторм. Бедная моя Жинетта! Как она, должно быть, волнуется! И как я хочу, чтобы все это поскорее кончилось, прежде всего ради нее. Я достиг нужной мне широты и не хотел бы спускаться южнее.
Увы, в ту ночь я слышал радио в последний раз: оно окончательно умолкло. В этот момент я находился на 17°14' северной широты, то есть на параллели, проходящей севернее Гваделупы, где-то между Антигуа и Барбудой.
«Я всегда с нетерпением жду прихода ночи. Во-первых, потому, что она завершает еще один день; во вторых, потому, что я засыпаю и полностью вверяюсь судьбе, и, наконец, в-третьих, потому, что ночью я не вижу ничего и, следовательно, ни о чем не беспокоюсь».