Закон парности   ::   Соротокина Нина

Независимое и даже дерзкое выражение лица, с которым она явилась, остывало на глазах, и когда Лядащев спросил с металлом в голосе: «Где вы были, Мелитриса Николаевна?», — она ответила не только растерянно, но и виновато:

— Я вышла погулять… То есть не вышла, вы правы. Вылезла в окно. Но что у вас тут происходит?

— Служанку подстрелили, — всунулась вдруг Фаина.

— Придержи язык!

Фаина тут же отошла в угол, совершенно стушевавшись. Видно, шок от недавних событий еще не прошел, если она взялась давать пояснения, и при ком? — при Василии Федоровиче. Мелитриса с ужасом смотрела на свою простреленную, окровавленную мантилью, что валялась на полу.

— Фаина, соберите все. Мы переезжаем, — сказал Лядащев и, обернувшись к Мелитрисе, бросил: — Пошли.

По темным улицам шли молча. Лядащев явно торопился, девушка еле поспевала за ним. Так вот, оказывается, чем кончаются шпионские игры? Кому помешала эта белобрысая клуша и зачем ей понадобилось напяливать на себя ее мантилью? О том, что чья-то злая рука метилась не в служанку, а в нее, Мелитриса старалась не думать — глупо, нелепо, страшно!

Наконец, дошли. Маленький, словно в землю вросший дом, дубовая дверь, фонарь над входом чуть теплится. Сложный, условный стук молотком…

Глухой голос спросил по-немецки:

— Кто?

— Я бы хотел видеть господина Гука. Дверь отворилась. На пороге со свечой в руке стоял Аким Анатольевич собственной персоной.

— Ну вот мы и опять вместе, княжна, — сказал он почти ласково. Круг замкнулся.