Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы   ::   Свинцов Владимир Борисович

— Собака сдохнет? От тоски по родным местам? — удивился он и пошутил мрачно: — Я же живой, и она… привыкнет.

Закрутившись с малыми и большими делами по оформлению документов, Иван Григорьевич забыл о своем намерении. Не до этого было. Вспомнил только в последний день перед отъездом. С трудом нашел у местных охотников ошейник, поводок и позвал Черта. Но, видно, недаром дали собаке такую кличку. Не доходя нескольких шагов, Черт наклонил голову набок и остановился.

Иван Григорьевич звал его и ласково и строго — безрезультатно. Черт не двигался. А когда Иван Григорьевич попытался подойти к нему сам — отскочил в сторону. Это было похоже на игру в догонялки. Собака каждый раз ловко увертывалась от рук человека, но далеко не уходила.

Бегавшие здесь же мальчишки бросились помогать. И странное дело, Черт, только что позволявший этим мальчишкам садиться на него верхом, не дался им. А когда они стали окружать его, в безмолвном рычании оскалил крупные желтоватые клыки.

Время торопило. Отчаявшись, Иван Григорьевич последний раз окинул взглядом неузнаваемо изменившуюся деревню. Почти все дома были уже перевезены на центральную усадьбу. Около оставшихся суетились люди. Эти дома тоже доживали последние часы. И только дом, в котором Иван Григорьевич родился, вырос, откуда уходил служить в армию, его родной дом, в котором некому больше жить, стоял, темнея забитыми ставнями, сиротливо и одиноко.

Чувствуя, что не сможет сдержать слезы, Иван Григорьевич махнул рукой и сел в автобус.